Дочь капитана Гранта. Анна Беглар

нет. Я, как понимаешь, не горю желанием сотрудничать со следствием. Отпечатков в базе нет. Документов нет. Убит выстрелом в лицо, с близкого расстояния.

      – Можно без подробностей? – взмолилась я.

      – Нельзя. Может быть, ты проникнешься ситуацией, – холодно заметила Юлия. – Не хочу, однажды явившись на опознание, увидеть на прозекторском столе тебя.

      – Это все?

      – Нет, не все. В вещах убитого нашли листок бумаги с тремя именами, написанными ручкой. Майкл, Алекс и Шеба.

      – Интересно, – одними губами повторила я.

      – Что? Лиз, ты пропадаешь.

      – Связь плохая, – прокашлялась я. – Ладно, Юль, я пойду, мне еще вещи укладывать.

      – Вот дурында, – выругалась на том конце провода Трубецкая. – Отдай дяде Славе конверт, или я о нем случайно проболтаюсь.

      Вместо ответа я повесила трубку

*****

      Родное отделение полиции встречало невыносимой духотой и полумраком узкого коридора, где в рамках подготовки к визиту высокого начальства, двое электриков обновляли списанные лампочки, а завхоз Семен Иванович пытался вернуть к жизни давно почившую в бозе сплит-систему. Им мешало рабочее перемещение стражей закона, на которых электрики роняли инструмент, а завхоз матерился, как пьяный сапожник, стоило приблизиться к его стремянке ближе, чем на полметра. Следователи и опера в долгу не оставались. Пассатижи летели в небеса, а Семен Ивановича вместе со сплит-системой посылали на всем известный овощ.

      На меня господа полицейские бросали взгляды полные неприязни, и дружно недоумевали, почему я еще не в наручниках, хотя уже под конвоем. Еще немного и развели бы костер, но прикомандированный следить, чтобы я чего-нибудь не сотворила, Сережа Васильев принял на себя волну народного гнева и быстро погнал меня к кабинету в конце коридора.

      Я даже не успела вежливо постучать. Опер открыл массивную дубовую дверь, украшенную табличкой с надписью «Полковник Студенов В. А.», и втолкнул меня внутрь.

      – Добрый день, – поздоровалась я со спиной своего крестного. – Дядя Слава, а за что меня так?

      – Сядь, – не оборачиваясь, велел полковник. Было что-то такое в его голосе, от чего я сразу послушалась. – Юлия тебе звонила. Что знаешь?

      – Ничего.

      – Не ври. – Студенов отошел от окна, сел за стол и внимательно посмотрел на меня. – Васильев мне сказал, что ты вещи собираешь. Куда собралась?

      – В Москву, на пару недель.

      – Что так спешно?

      – Семья. Ты ведь не будешь меня задерживать?

      – Семья? – крестный покачал головой. – Что ж, по крайней мере, я буду спокоен. Они за тобой присмотрят.

      – Дядя Слава,

      – Нет.

      – Я еще спросить не успела.

      – Что бы ты ни спросила, нет. Ладно, – полковник кивнул. – Так значит, ночью ты ничего не видела и не слышала?

      – Не слышала и не видела. А что случилось?

      Крестный проигнорировал мой вопрос и задал свой:

      – В твоем грандиозном