Китайская ваза. Длинная пьеса для чтения. Илья Тель

и вкрадчиво входили в дом гражданина Рогожина на Гороховой? Рогожин признается Мышкину: «Я еще про себя подумал дорогой, что она не захочет потихоньку входить, – куды! Шепчет, на цыпочках прошла, платье обобрала около себя, чтобы не шумело, в руках несет, мне сама пальцем на лестнице грозит…». Гражданин Рогожин, вы подтверждаете свои слова.

      ПАФРЕН РОГОЖИН. Ну, было.

      ПРОКУРОР. Господин делопроизводитель?

      ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ (с обидой). Рогожину виднее.

      ПАРФЕН РОГОЖИН. Вот то верно. Молодец, бумагомаратель.

      ПРОКУРОР. А вы, гражданин Мышкин.

      МЫШКИН. Да… кажется, говорил такое Парфен Семенович.

      ПРОКУРОР (обращаясь к Барашковой). Али ждали чего?

      АДВОКАТ. Ваша честь! Гражданин Рогожин, слова которого привел господин прокурор, дает недвусмысленное разъяснение, касающееся мотивов Барашковой. Моя подзащитная боялась Мышкина, своего отставленного жениха. «Это она тебя все пужалась», – говорит Рогожин Мышкину. И далее Рогожин приводит слова Барашковой, свидетельствующие о ее страхе перед Мышкиным: «На машине как сумасшедшая совсем была, все от страху, и сама сюда ко мне пожелала заночевать; я думал сначала на квартиру к учительше везти, – куды! «Там он меня, говорит, чем свет разыщет, а ты меня скроешь, а завтра чем свет в Москву», а потом в Орел куда-то хотела. И ложилась, все говорила, что в Орел поедем…». Вот так. В Орел. От Мышкина. Это, между прочим, не ваши, господин прокурор, домыслы, а безусловные свидетельские показания, которые могут подтвердить и гражданин Рогожин, и гражданин Мышкин. Эти их реплики присутствуют в материалах дела.

      ПРОКУРОР. Нет, подтвердить, конечно, могут. Отчего же не подтвердить. В Орел. От Мышкина… Мышкина, значит, испугалась Настасья Филипповна. Вы сами верите в то, что говорите, господин адвокат? Даже гражданин Рогожин удивился, не ожидал такого поворота от Настасьи Филипповны.

      АДВОКАТ. Я – верю. Испугалась… Мышкина… Глаз его испугалась, взгляда… В глаза посмотреть, в глаза. В человеческом плане испугалась. Понимаете, господин прокурор?

      ПРОКУРОР. Ах, взгляда! Нет, взгляд, конечно, многое меняет! Все-таки не каждый день даже такая экзальтированная особа как Настасья Филипповна идет под венец и жениха у алтаря бросает…

      АДВОКАТ. До алтаря влюбленные не дошли.

      ПРОКУРОР. Конечно, не дошли! Я говорю образно, в человеческом плане. В глаза испугалась посмотреть… Нет, ну в глаза оно, конечно, тяжело… В глаза-то… Бросить, значит, сумела, а вот в глаза… Но думаю, дело все-таки не в глазах и даже не в Мышкине. Гражданка Барашкова, а вы что скажете про глаза?

      НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Да, ждала.

      ПРОКУРОР. Вот-вот… Не того ли ждали от Рогожина, на что он сподобился, не к тому ли его подбивали? Не потому ли украдкой в дом входили, чтобы развязать Рогожину руки, чтобы, так сказать, настроить… должным образом… на убийство? И, кстати, что случилось той ночью?

      НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Что случилось – не твое дело! А на твои слова отвечу: да, того и ждала, что зарежет. Твоя правда. Все опостылело! Жить совсем не хотелось.