Женева. Пьеса на четверых. Игорь Арсеньев

сделаем.

      ИРИНА (голос). Иван, где мои туфли?

      ИВАН. Какие?

      ИРИНА (истерично). Ты издеваешься? Иван, но почему всегда так? Почему я одна бегаю, суечусь в свой день рождения? Почему я как проклятая должна стоять у плиты? Почему так, как в принципе быть не должно? Я – женщина! Я – цветок! Мои волосы должны пахнуть весной! Мне необходимы внимание, забота, уход, а не ожоги на пальцах!

      ИВАН. Я предлагал: пойдём в ресторан. Ты отказалась.

      Молчание.

      ИРИНА. Налей.

      Иван мнётся. Ирина выразительно ковыляет из дома до холодильника в одной туфельке, залпом выпивает «боевые» сто грамм и, вихляя бёдрами, не оглядываясь возвращается в дом.

      Появляются гости.

      ХРЯПИН (сходу). Сортир!

      ИВАН. Что? Простите…

      ХРЯПИН. Где? Куда бежать?

      ИВАН (сообразив). А, за домом – возле яблони, туда, там найдёте.

      Поджарый, ритуализованный офицер запаса стремительно исчезает в заданном направлении.

      ЖЕНЕВА (минуя калитку). Блин! Колготки фирменные расхерачила!

      ИВАН. Э-э, разрешите, я помогу.

      ЖЕНЕВА (бьёт его по рукам). Не тупи. Сама разберусь. (Осмотрелась.) Женева.

      ИВАН. Женева? Нет, это… дом моих родителей. Вотчина, так сказать.

      ЖЕНЕВА. Женева – моё имя.

      ИВАН. А! Ну, пожалуйста, Женева, располагайтесь, не стесняйтесь, делайте что хотите, по своему усмотрению. (Топчется.)

      ЖЕНЕВА. Ноги включил.

      ИВАН. Ноги? Ах, ноги!

      ЖЕНЕВА (зовёт). Котик, ты скоро? А то я скучаю.

      ИВАН. Извините, Женева, а что случилось с Иваном Петровичем?

      ЖЕНЕВА. Объелся.

      ИВАН. Уже?

      ЖЕНЕВА. Уже. Завалились по дороге в ресторан, ну и… похавали.

      ИВАН (понимающе). А – ну, тогда, да.

      ЖЕНЕВА. Что «да»? Забыл он, что к вам обещался. А потом вспомнил: пойдём, говорит, я тебя с массажисточкой познакомлю.

      ИВАН. С кем? «С массажисточкой» – так и сказал?

      ЖЕНЕВА. Ой, Хряпин порой такое несёт – лучше не слушать! Но он обещал меня устроить в телевизионное шоу к Нагиеву. Я его протеже.

      ИВАН (с пониманием). А! Понятно: вы – артистка.

      ЖЕНЕВА. Ну да. Танцорка – рукомашница, ногодрыжница…

      Девушка демонстрирует несколько танцевальных выкрутасов, исподволь наблюдая, как над влажной металлической крышей подозрительно мерно подрагивает макушка старого дерева.

      – А ты – мух?

      ИВАН. Кто? А! Да. Мух, он самый.

      ЖЕНЕВА. Дети есть?

      ИВАН. Детей нет, к сожалению. Здесь им, особенно летом, было бы особенно хорошо. Озеро рядом…

      ЖЕНЕВА. Что делаешь?

      ИВАН. В каком смысле?

      ЖЕНЕВА. Кем работаешь по специальности?

      ИВАН. Я?

      ЖЕНЕВА. Нет – я!

      ИВАН. А! Я – рес-рес… реставратор.

      ЖЕНЕВА. Понятно.

      ИВАН. В музее тружусь: картины, иконы, старые вещи ремонтирую, восстанавливаю, если надо. (Озирается.) Если хотите…

      ЖЕНЕВА. Скучно, поди, со всяким старьём возиться, когда другие покоряют глубины?

      ИВАН.