Роковая ошибка. Людмила Шторк

их компашки. Раньше, когда мы пацанами к ним на эти собрания приходили, Петька зацепился, да так и остался. Теперь тоже боговерующим заделался. А тебя чего она так заинтересовала? Ленка с нами не тусит.

      – Позавчера приходила. Тогда тебя не было. Мы даже поболтали с ней. Ничего, вроде я ей понравился, – усмехнулся Павел в темноте.

      – Во чудеса! Неужто не они нас, а мы их перетянем? – рассмеялся довольный Семен. – Мне было бы прикольно посмотреть, если ты ее охмуришь! Она вкусная девчонка.

      – А ты слюни не распускай, – проворчал Павел. – Она моя, понял?

      – Ты чего сразу собственностью обзавелся? – возмутился Семен. – Она моя соседка!

      – Но запала на меня. Не умеешь охмурять девочек, не лезь первым. Если мне надоест, поделюсь. Но не раньше, – жестко закончил Павел.

      Следующим вечером Лена приоделась и собралась на улицу. Варвара Тихоновна удивилась.

      – Дочь, ты куда?

      – Я с Ниной в беседке посижу. Сейчас же не поздно, – Лена попыталась изобразить легкость, хотя прекрасно знала, как мать отнесется к ее желанию.

      – Дочь! Что с тобой?! Неужели мирские ребята стали для тебя интересными? – расстроилась мать.

      – Мам, при чем здесь ребята? Могу я с подружкой поболтать?

      – О чем вы можете болтать с неверующей девочкой?

      – Так что, я теперь не должна ни с кем общаться? Я под домашним арестом? За что? Я провинилась?

      – Нет, ты не провинилась, но ты же знаешь, меня расстраивает, когда вы идете в мирскую компанию, – вздохнула Варвара Тихоновна.

      – Мам, не волнуйся, я же ненадолго. Сейчас еще совсем светло. Я скоро вернусь.

      Лена попыталась изобразить беспечную простоту, боясь, что мать услышит, как сильно бьется ее сердце. Конечно, Нина была в беседке, но не она сейчас была целью визита Лены. Скорее, подруга была лишь прикрытием, чтобы не показать никому, будто только ради Павла девушка выбивает свое право общаться с дворовой компанией.

      – Я не стану тебя запирать. Но пойми, дочь, все это добром не кончится, – на глазах матери блеснули слезы.

      – Ты специально сейчас вот это… – обиделась Лена. – Чтобы я почувствовала себя никчемной дочерью, испорченной девчонкой? Я же ничего плохого не делаю!

      – Главное не то, насколько далеко ты ушла от Бога, важно, куда ты держишь путь… – всхлипнула Варвара Тихоновна. – А ты в последнее время почти не отрываясь смотришь в сторону греховного мира.

      – Мам, с чего ты взяла? На собрания я хожу, даже на молодежку остаюсь, чего тебе еще нужно? – почти крикнула Лена.

      – Вот именно мне… Мне или папе… Ты делаешь это не потому, что хочешь слышать о Боге, знать Его волю, а для нас, чтобы мы оценили, – мать с глубоким вздохом направилась в комнату.

      Лена резко хлопнула дверью и вышла на улицу, а мать, войдя в спальню, склонилась у постели, молясь о дочери со слезами.

      Предвкушение встречи с Павлом было испорчено, но Лена не могла вернуться, хотя понимала, как сильно огорчится папа, когда узнает о том, что дочь начала выходить вечерами в беседку.

      Лена