Весенняя коллекция детектива. Татьяна Полякова

гонорару получу и тебе тогда заплачу…

      – Бесплатно ничего никому не делай, – велела Олимпиада, – что еще за благотворительность такая!

      – Та как же бесплатно, когда он сказал – гонорара!

      – Не гонорара, а гонорар! Он этот гонорар уже лет десять грозится получить и все никак не получит!

      – Как так – грозится?

      – Да никак, – с досадой сказала Олимпиада и сняла с крючочка ключи. Ключи от машины в кармане пальто, телефон на месте, губы… Ах да, губы она решила не красить!

      …Что там опять выдумала Марина Петровна, хотелось бы знать?

      – Выходи, Люсь, а я за тобой.

      Олимпиада Владимировна погасила свет, пропустила вперед трубадуршу, подождала, пока та, пятясь, осторожно протащила за собой свою гитару, распахнула дверь на темную лестницу, которая почему-то в этом доме называлась совершенно питерским словом «парадное», и тут что-то случилось.

      Какая-то темная туша надвинулась на них и начала валиться в проем и упала сначала на Люсинду, и та тоже стала валиться, и грохнула гитара, и кто-то тонко крикнул, и что-то упало и покатилось.

      – Люся!!

      – Липка, держи его, держи!!

      – Господи боже мой!

      Каким-то странным прощальным звуком ударила в стену страдалица-гитара, Олимпиада Владимировна зашарила по стене потной рукой, совершенно позабыв, где у нее выключатель, и, когда зажегся свет, оказалось, что на полу в крохотной прихожей на коленях стоит Люсинда, а рядом с ней лежит человек с судорожно задранным вверх щетинистым, совершенно мертвым подбородком.

      Именно подбородок увидела первым делом Олимпиада Владимировна и поняла, что у нее в прихожей труп.

      Самый настоящий труп.

      Как в детективе.

      – Так, говорите, что никогда его раньше не видели?

      Фу-ты ну-ты!

      Олимпиада перевела дыхание и посмотрела милицейскому между бровей. Она где-то читала, что такой прием безотказно действует, если хочешь показать собеседнику, что презираешь его от всей души. Не смотреть в глаза, а смотреть между бровей.

      – Все наоборот, – сказала она совершенно спокойно, – я вам говорила и повторяю еще раз, что это наш сосед с третьего этажа. Его зовут Георгий Николаевич Племянников. Или Георгий Иванович, что ли! Я точно не помню.

      – Да как же мы его не знаем, когда каждый день в парадном с ним встречаемся! – закричала Люсинда Окорокова. – Да что вы такое говорите, когда мы вам уже сто раз сказали…

      – А вы пока помолчите, – не поворачиваясь к Люсинде, велел милицейский, – вас пока никто не спрашивает, кого вы встречаете!

      – Елки-палки, – пробормотала Олимпиада Владимировна, – что же это такое!

      На площадке переговаривались какие-то люди, и соседи собрались, Олимпиаде было видно, что Парамоновы что-то очень активно втолковывают другому милицейскому, который их слушает, прищурившись, как в кино про ментов, или оперов, или про кого там еще бывает кино?..

      – Так это вы его… по темечку тюкнули, что ли?

      – Да никого