Взаперти. Николай Свечин

недоумевал. Что еще за глупости? Схватили банду торговцев оружием, состоящую из патентованных злодеев. Ну, намяли им при этом бока… Теперь так всегда будет при законнике Макарове? Он хоть понимает, чего требует? Когда счет идет на секунды, а на кону твоя жизнь, думать о газетах?

      Тайный советник слушал внимательно, но продолжал хмуриться. Когда Алексей Николаевич закончил, он прокомментировал:

      – Значит, вы признаете, что применили силу.

      – Точно так.

      – Чрезмерную, если судить по заключению врача.

      Сыщик не выдержал и сорвался:

      – Этого бы врача туда, в Ропшинскую лавру! Приставить ему ствол к сердцу и предложить сдерживать силу, когда нужно свою жизнь спасать!

      Макаров пожевал губами и глубокомысленно произнес:

      – Не знаю, не знаю… Про вас давно рассказывают, что вы чрезвычайно жестоко обходитесь с подозреваемыми. Лупцуете на допросах. И даже убили некоторых при задержаниях. Ведь было?

      – Ну… в случаях крайней необходимости…

      – Вот! И сколько уже случилось таких необходимостей? Раз за разом, и все крайние. При моих предшественниках оно сходило вам с рук. Распустили они вас, статский советник. Теперь этому положен конец. При мне такие фортели уже не проскочат. Будете наказаны. Вам ясно?

      – Александр Александрович, вы представляете, чего требуете от меня?

      – Соблюдения закона, чего же еще?

      – С виду так. А на практике это означает, что, когда меня в следующий раз будут убивать, я должен не себя спасать, а думать о соблюдении вышеуказанного закона.

      – Конечно! – возмутился Макаров. – А вы как хотели?

      – Но пока я буду соображать, как бы не повредить драгоценное здоровье преступника, он меня зарежет!

      – Так уж и зарежет… – ответил министр с усмешкой. – Я ведь на службе тридцать с лишним лет. Побольше вашего повидал. Вы мне сказки не рассказывайте. Ишь, как ловко объясняете свою привычку. Но я не позволю!

      Макаров встал и попытался прибавить в голосе металла:

      – Идите и помните о нашем разговоре. Вы предупреждены об ответственности. Все, бардак в министерстве с моим приходом кончился, теперь закон во главе, а не ваши палаческие обычаи.

      Лыков выскочил в приемную сам не свой. Он шел по коридору, и в голове его складывались ответные фразы. Очень хорошие фразы, точные и убедительные, но запоздалые. Его выставили, как нашкодившую собачонку. «Побольше вашего повидал»! Дурень, что ты мог повидать, сидя в прокурорском кресле? Бумажки? Тьфу!

      Расстроенный донельзя, сыщик вернулся в свой кабинет. К нему подскочил помощник:

      – Алексей Николаевич, что случилось? На вас лица нет!

      – Расскажу – не поверишь. Черт бы их всех драл… Надо думать, как дальше служить. Неужели он это всерьез?

      И Лыков передал Азвестопуло свой разговор с министром. Тот был поражен. Особенно его уязвила фраза про палаческие обычаи.

      – Вытираем сопли и служим дальше, – резюмировал