Зло из прошлого. Шеннон Мессенджер

хватает других важных дел, так что не будем терять время.

      – Слышала? – спросил Киф Ро, пока остальные старейшины рассаживались по местам. – Они не собираются терять время.

      – Ха, свежо предание, – возразила Ро.

      – Приведите подсудимого, – приказал Эмери, и в зал вошли ещё четверо гоблинов, ведя под конвоем фигуру в капюшоне, которая с каждым шагом растворялась в воздухе и появлялась вновь, точь-в-точь как мать и сестра.

      Алвар уродился не таким красавцем, как младшие Вакеры, но с лихвой восполнял этот изъян безукоризненными нарядами, идеальной причёской и атлетическим телосложением, словно после ежедневных многочасовых тренировок в спортзале. Но от вида той костлявой измождённой фигуры, в которую превратился сейчас, наверняка пришёл бы в ужас. Он словно терялся в складках свисающей с плеч серой мантии, блёклые голубые глаза едва виднелись из-под слипшихся прядей тёмных волос.

      Но страшнее всего были неровные багровые рубцы на лбу и впалых щеках.

      – Ну, старейшины, уж постарайтесь решить по справедливости, – прошептал Фитц, когда помост с Алваром подняли до уровня площадки, где располагался Совет.

      – Назовите ваше имя для протокола, – приказал старейшина Эмери.

      Алвар неуклюже поклонился и снял капюшон.

      – Мне сказали, что я Алвар Сорен Вакер.

      – Вы так говорите, будто в этом сомневаетесь, – заметил Эмери.

      – Я не знаю, чему верить, – ответил Алвар. – Повторяю, я ничего не помню о прошлом.

      Когда старейшина Эмери прикрыл глаза, Фитц схватил Софи за руку. Эмери был уполномочен выступать с заявлениями от лица Совета и потому обязан телепатически улаживать любые разногласия, чтобы явить публике полное единодушие старейшин.

      Повисла долгая пауза, и с каждой секундой ухмылка Ро расплывалась всё шире. Наконец Эмери спросил у Алвара:

      – А вы понимаете, почему предстали сегодня перед нами?

      Алвар вновь поклонился.

      – Насколько я понимаю, против меня выдвинуты какие-то обвинения, но я не в состоянии их обосновать.

      – Вы хотите сказать, что мы лжецы? – раздался чей-то резкий голос.

      Все взгляды обратились на старейшину Бронте, самого древнего из членов Совета, о чём свидетельствовали заострённые уши вкупе с проницательными глазами эльфа, способного одним взглядом устроить крупные неприятности кому угодно.

      Алвар попятился.

      – Ни в коем случае. Я просто… подчёркиваю своё затруднительное положение. Мне постоянно твердят о моих преступлениях, с которыми я не ощущаю никакой связи, как и с кем-то из присутствующих, хотя мне сообщили, что здесь мои родственники.

      Он обернулся, оглядывая грозную, недружелюбно настроенную толпу, пока не заметил Алдена с Деллой.

      – Мне жаль, что я вас не помню, что вообще ничего не помню. И потому могу лишь заметить… все эти ужасные злодеяния, в которых меня обвиняют, совершил совсем другой человек. Возможно, им когда-то был я. В таком случае мне искренне жаль, но я уверяю, что стал совершенно другим.

      – Ну конечно, –