Machinamenta Dei. Илья Некрасов

идти? – я поднялся и взял кейс.

      Она кивнула:

      – На сегодня все. Доложите результаты начальству.

      – Конечно.

      Так ничего не поняв и капитулировав перед реальностью, я вышел из камеры. Направился было к лифту, но остановился у решетки, напротив Антеры.

      – Как их обнаружили?

      Она оценила мою настойчивость:

      – По экспресс-тесту и документам можно пройти не во все места. Вход бывает ограничен кругом конкретных лиц.

      – Они спалились на распознавании личности?

      – Та система тоже не справилась, – она кивнула. – Не до конца. У четверых обнаружено полное соответствие… допустимым персонам, у одного – только частичное.

      Пожалуй, пауза перед словом «допустимым» была слишком длинной. Да и само слово странное.

      – Как это возможно?

      – Электро– и пневмомимика. Лицевые импланты. Такие модификации есть на черном рынке.

      Теперь кивнул я. Кажется, мы начали находить общий язык. Даже наши жесты и позы стали похожи. НЛП в действии.

      Я мельком взглянул на зэков – те, похоже, были того же мнения.

      – Да, – как-то машинально и отвлеченно протянул я, – еще не все закоулки очищены.

      – Мы позвоним, – загадочно сказала она, отворачиваясь.

      Я попытался понять – какое именно чувство посетило меня после таких слов, однако это оказалось непросто. Волнение и что-то еще.

      У лифта меня встретила головка экспресс-теста. И ведь не отпустят, если завалю проверку.

      Взгляд в объектив…

      После посещения тюрьмы я еще лоялен? Не террорист?

      Да, лоялен. Ведь двери лифта распахнулись.

      Внезапно сработало старое радио, с которым возился охранник, сидевший за столом у лифта. Причем сработало таким образом, будто здесь взорвалась еще одна бомба: это была запрещенная волна Три-С.

      – Экспедиции в дальний космос… провалились, – успел прошипеть диктор.

      Охранник с силой ударил приемник об стол, и приборчик затих. Провинившийся «страж режима» затравленно озирался по сторонам, а на него смотрели все мы – Антера, показавшаяся из-за решеток, я и телевизионная камера прямо над лифтом.

      Женщина в черном демонстративно достала из кармана пиджака мобильный инфолинк и сделала пометку.

      Попал. Осторожнее надо, олух.

      На обратном пути я заглянул в окошко к тем двум уродам, что пытались подшутить надо мной. Один из них, находясь за решеткой и бронированным стеклом, услужливо проговорил:

      – Мистер Беркли, менеджер лагеря перевел ваш спинер на основную площадку.

      – Желаем приятного пути, – сказал другой, чуть пригибаясь.

      Ответа они не дождались. Я развернулся и пошел к выходу. Этот вариант для них был не самым плохим.

      На улице моросил все тот же дождь. Кроме того, начинало светать. Небо превращалось в ту противную тяжелую смесь, в мутное, грязно-белое месиво тумана и рассеянного дневного света. Скорее к машине, благо спасительная шляпа под рукой.

      На площадке рядом с моим спинером стоял броневик тюремщиков с отсеком на двадцать лиц. За ним показался еще один, на этот раз совсем малоприметный вход