Падение титана, или Октябрьский конь. Колин Маккалоу

в себя, Митридат быстро вывел ему навстречу своих людей и так успешно сражался, что многих солдат Птолемея убили, а остальные в панике разбежались. Однако кто-то в разгромленной армии обладал здравым умом, ибо, как только всеобщее безумие утихло, она опять собралась воедино и отошла на естественно укрепленные позиции, защищенные горным хребтом, Пелузийским рукавом Нила и широким каналом с очень высокими и отвесными берегами.

      Цезарь прибыл туда вскоре после поражения Птолемея. Марш был быстрым, и его одолевала одышка, более серьезная, чем он соглашался признать даже перед Руфрием. Он остановил своих людей и стал внимательно изучать позиции Птолемея. Главным препятствием для него был канал, а для Митридата – хребет.

      – Мы нашли броды, – доложил ему Арминий из германского племени убиев. – А в других местах этот канал мы можем легко переплыть, и наши лошади тоже.

      Пехотинцев послали валить все высокие деревья поблизости, чтобы построить мост, что легионеры и сделали с превеликим энтузиазмом, несмотря на дневной переход. После полугода войны их ненависть к Александрии и александрийцам накалилась невероятно. Все как один надеялись, что здесь произойдет решающее сражение, после чего они смогут навсегда покинуть эту страну.

      Птолемей послал пехоту и легкую кавалерию преградить путь Цезарю, но римские легионеры и германские всадники с такой яростью ринулись через канал, что обрушились на противника, как самые настоящие галлы-белги. Люди Птолемея дрогнули и побежали, но были перебиты. Лишь немногим удалось укрыться в маленькой царской крепости – в нескольких милях от места бойни.

      Сначала Цезарь хотел сразу атаковать крепость, но передумал, рассмотрев ее. Поблизости были руины старого храма – неиссякаемый источник камня, чтобы еще надежнее укрепить и без того выгодную позицию. Лучше разбить на ночь временный лагерь и дать парням как следует отдохнуть. Они прошли более двадцати миль, а потом с ходу форсировали канал. Они заслужили хороший обед и сон перед новой дракой. Цезарь и сам выдохся, о чем никому не сказал. Голова у него кружилась, а крепость Птолемея вздымалась и опускалась перед глазами, как обломки разбитого судна на волнах во время шторма.

      Утром он съел маленький кусочек хлеба с медом, миску ячменной каши и почувствовал себя намного лучше.

      Люди Птолемея – проще называть их так, ибо не все они были александрийцами, – укрепили ближнее селение и соединили его с горой каменными бастионами. Цезарь направил главный удар на селение, намереваясь сначала взять его, а после взять и крепость. Но между Пелузийским рукавом Нила и фортификациями Птолемея лежало пространство, которое невозможно было преодолеть. Оно полностью прошивалось залпами стрел и копий. У Митридата Пергамского, идущего с дальней стороны хребта, были свои проблемы, и помочь он не мог. Хотя селение пало, Цезарь не решался бросить своих людей под смертельный град стрел, чтобы штурмом взять высоту и одним махом со всем покончить.

      Оглядывая