Падение титана, или Октябрьский конь. Колин Маккалоу

сожалению, не могу послать тебе два легиона из-за недавних событий в Понте. Фарнак высадился в Амисе, и я отправляюсь с Сестием и тридцать восьмым посмотреть, как обстоят дела. Ситуация очень серьезная, Цезарь. В донесениях сообщается об ужасных разрушениях и о том, что у Фарнака больше ста тысяч человек. Все они – скифы, то есть дерутся как львы, если сообщения Помпея правдивы хоть вполовину.

      Я послал тебе весь боевой флот, поскольку он вряд ли мне понадобится в кампании против царя Киммерии, ибо у того нет с собой кораблей. Лучшие в моем флоте – десять родосских трирем, быстрых, маневренных, с бронзовыми таранами. Ими командует известный тебе Эвфранор, лучший флотоводец, не считая Гнея Помпея. Еще десять военных судов – понтийские квинквиремы, очень большие, массивные, но не быстроходные. Мне также удалось превратить двадцать транспортов в военные корабли, я укрепил их носы дубом и добавил скамеек для гребцов. Думаю, лишними они не будут, раз ты собираешься в провинцию Африка. По слухам, Гней Помпей со своим флотом уже там. Республиканцы определенно рассчитывают на реванш. Но все равно весть о гибели Помпея Магна огорчила меня. То, что с ним сделали египтяне, ужасно.

      Тридцать седьмой легион везет с собой много хорошей артиллерии. Кроме того, поскольку в Египте голод, я подумал, что тебе может понадобиться провиант. И нагрузил сорок транспортов пшеницей, нутом, маслом, беконом и очень вкусными сушеными бобами. А также бочками с соленой свининой. Бобы и свинина идеальны для похлебки.

      Я также поручил Митридату из Пергама набрать для тебя хотя бы один легион. Ему запрещено набирать армию, но я, пользуясь данными мне чрезвычайными полномочиями, отменил этот запрет. Когда он прибудет в Александрию, ведают одни боги, но он надежный человек, поэтому я уверен, что он поспешит. Кстати, он пойдет по суше, а не морем. Если ты снимешься с места раньше, оставь ему транспорты, и он нагонит тебя.

      Следующее письмо тебе я отправлю из Понта. Марк Брут теперь – наместник Киликии, но ему строго наказано заниматься только вербовкой и тренировкой солдат, а не сбором долгов.

      – Я думаю, – сказал Цезарь Руфрию, сжигая письмо, – что мы сплутуем. Давай соберем все пустые бочки и отплывем вместе с ними из Александрии на запад. В открытую, не таясь. Как знать, вдруг Ганимед подумает, что его трюк с соленой водой сработал и что Цезарь покидает город со всеми своими людьми, бездумно бросив кавалерию на произвол судьбы.

      Поначалу именно так Ганимед и подумал, но тут его конный дозор наткнулся на группу римских легионеров, праздно болтавшихся по берегу. Эти римляне оказались совсем неплохими парнями, хотя и простодушными. Они сообщили людям Ганимеда, что Цезарь никуда не уплыл, а просто берет воду из родника. Александрийские всадники поскакали галопом к своим, бросив пленников, которые возвратились к Цезарю.

      – Но мы им не сказали, – заверил Руфрия младший центурион, – что наши корабли встретятся там с подоспевшими на помощь судами. Они ничего не знают