Убивают не камни. Валерий Пушной

выкладывай все, что есть у тебя в закромах, без церемоний, потому что у меня время – деньги. Летом ночь короткая, а жить, сам понимаешь, хорошо хочется. Не юли и не жмотничай, все равно вытряхну.

      – Давишь на понт?

      – На кошелек, братан, на кошелек!

      – Какой ты мне братан?! Шушера поганая!

      – А ты легче на поворотах, а то рассержусь! Эта игрушка стреляет.

      Неожиданно умелым и сильным приемом Вольдемар выбил у него пистолет, а руку вывернул за спинку сиденья. Пальцами другой руки вцепился в горло.

      Водитель захрипел, резко нажал на тормоз. Машина пошла юзом и выскочила за бордюры.

      Судоркин еще сильнее пережал глотку, отчего у водителя полезли глаза на лоб. Он свободной рукой пытался оторвать пальцы Вольдемара от горла, но это не получалось. Усилия становились все слабее. Тело стало битья в конвульсиях. И тогда Судоркин отпустил его.

      Со свистом вдохнув в себя воздух, водитель закашлялся. Наконец, медленно пришел в себя.

      – Заводи мотор! – монотонным голосом приказал Вольдемар.

      – Надо было сразу сказать, кореш. Чуть не придушил. – Водитель полез руками к проводам.

      – Стоило удавить, да подумал, что ты мне пригодишься! – отсек Вольдемар.

      – На любое дело, братан! Меня кличут Коромыслом, – и пояснил. – Это потому, что руки длинные. Видишь, какие они у меня! – потом, потирая ладонью горло, он подвез Судоркина к дому, на который тот указал.

      Выходя, Вольдемар распорядился:

      – Завтра в обед у кафе «Ладога». Пойдем на дело.

      – Заметано! – отозвался Коромысло.

      Выйдя из авто, Вольдемар скрылся в подъезде.

      На лестничной площадке было темно, хоть глаз коли, но его это устраивало. Ни в один глазок из ближних квартир разглядеть в такой темноте ничего нельзя. Он подошел к двери, позвонил условным количеством звонков. Ждал недолго. Из-за двери раздался негромкий сонный голос с вопросом. Но Судоркин не ответил, опять поднес палец к кнопке звонка и еще раз условно прозвонил. Дверь открылась. В квартире, как и на площадке, не было света.

      Скользнув внутрь, он закрыл за собой дверь. Нашел на стене выключатель. В коридоре вспыхнул свет, осветив беспорядочно разбросанную на полу обувь и девушку с голой грудью, в красных трусиках, поднятую Вольдемаром из постели.

      Это была Галина Врюсова. Она сморщилась от света и проговорила:

      – Я знала, что ты появишься, – отступила. – Раздевайся, пошли ложиться, – двинулась вглубь темной комнаты, куда пробилась полоса света из коридора, осветив часть кровати и прикроватную тумбочку.

      – Лягу, но сначала про ментуру рассказывай! – остановил ее Судоркин. – Какие вопросы были?

      Остановившись, Галина повернулась к нему, пол-лица у нее были в полосе света, пол-лица в темноте:

      – Пытал про перстень. Показал его фото.

      Настроение у Судоркина испортилось, в душе что-то неприятно завозилось, он нахмурился и стал медленно расстегивать рубашку:

      – Значит, пронюхал, мент рваный. Что ты ответила?

      – Сказала, не знаю,