По тонкому льду. Георгий Брянцев

машиной. Если так, то он облегчил не только свой путь, но и нашу задачу. Выяснить, чьи машины за эти двое суток ходили в сторону вокзала, не такая уж сложная задача. Наконец, его могли видеть на станции. Ведь говорит же Мигалкин, что у незнакомца запоминающаяся физиономия. Он покупал билет. Он ходил по перрону в ожидании поезда. Возможно, заглянул в буфет. Пассажиров на вашей станции не густо, и новый человек легко запоминается.

      Мысль Дим-Димыча мне понравилась, и я попытался развить ее:

      – А если он направил свои стопы не на станцию, а в другую сторону, то все равно прибег к машине.

      – Конечно! – согласился Каменщиков.

      Мы с увлечением принялись обсуждать новый вариант, и в это время вошел Безродный со стопкой бумаг под мышкой.

      Он выслушал поочередно меня и Дим-Димыча и сказал:

      – Я предлагаю арестовать Мигалкина.

      Мы остолбенели от неожиданности.

      – Предложение по меньшей мере неостроумное, – не сдержался Дим-Димыч.

      – Об этом разрешите думать мне, – ответил Геннадий.

      – Думайте, сколько вам угодно, товарищ старший лейтенант, – не остался в долгу Дим-Димыч, – но разрешите и мне иметь собственное мнение.

      – Разрешаю, – съязвил Геннадий. – Только не носитесь со своим мнением, как с писаной торбой. На вас напала куриная слепота. Именно слепота! Кулькова призналась и дала показания, что была предупреждена Мигалкиным о появлении ночных гостей.

      Лицо у меня, кажется, вытянулось. Раскрыл глаза пошире, чем обычно, и Дим-Димыч. Ни он, ни я, конечно, не могли и предполагать такого поворота дела.

      – Что вы скажете теперь? – обратился к Дим-Димычу Геннадий.

      – Ничего, – коротко изрек тот. – Прежде всего я посмею испросить вашего разрешения и ознакомиться с показаниями Кульковой.

      – Пожалуйста! – с усмешкой ответил Геннадий, подал Дим-Димычу протокол, а сам достал портсигар и закурил.

      Да, действительно, в протоколе черным по белому было записано, что Мигалкин, прежде чем отправиться на вокзал, зашел на квартиру к Кульковой и предупредил, что привезет двух гостей: мужчину и женщину. И все. Но, кажется, достаточно и этого. Значит, Мигалкин не тот парень, за которого я и Дим-Димыч его приняли. Значит, правы Безродный и Каменщиков.

      – Кулькова тверда в своих показаниях? – спросил Дим-Димыч.

      – Как это понять? – задал встречный вопрос Геннадий.

      Дим-Димыч подумал, подыскал более мягкую формулировку и спросил:

      – Не колеблется?

      – Это не наше дело. Что записано пером, того не вырубишь топором.

      Дим-Димыч пожал плечами:

      – Не находите ли вы целесообразным, прежде чем арестовать Мигалкина, сделать ему очную ставку с Кульковой?

      – Не исключаю, – заявил Геннадий. – Очная ставка неизбежна.

      – Тогда следует допросить Кулькову еще раз, – пояснил свою мысль Дим-Димыч.

      Геннадий вскинул брови и насторожился:

      – Зачем?

      – Чтобы