Круг земной. Робер Дж. Гольярд

где у неё должен быть рот, приоткрылась глубокая резаная рана.

      – Не трясись… это стрига. Прошлым летом сюда залетела, да, похоже, домом ошиблась…

      Знахарка вытерла руки о видавшее виды залатанное платье, уселась на табурет и сняла крышку со стоявшего на столе глиняного котелка. По дому тотчас поплыл горячий запах чесночной похлёбки. Уна сглотнула. Старуха, не обращая внимания на гостей, вооружилась ложкой и с жадностью принялась поглощать своё варево.

      – Матушка Элфгиву… как она? – решилась, наконец, спросить Уна.

      Старуха отодвинула котелок, обтёрла морщинистые губы рукавом и оценивающе посмотрела на Тедгара. Тот сидел молча и сверлил знахарку взглядом.

      – Принесли её вы вовремя. Ещё дня два-три, и отправилась бы на ту сторону Глейра. Помочь могу, через неделю будет как новая. Так что…

      Старуха замолчала. Поняв намёк, Уна торопливо поставила перед ней корзину, прикрытую холщовой тряпицей. Элфгиву сдёрнула тряпицу, брезгливо пошебуршилась внутри.

      – Намедни свинью чумную у Валды лечила, так он втрое больше дал.

      – Матушка…

      Старуха фыркнула.

      – Нет. Других нарожаете. У бедняков одно богатство, а мне тоже на что-то жить надо. Зелья – они денег стоят.

      Тедгар врезко выпрямился, руки его сжались в кулаки.

      – Молчи, жена. – Он сурово глянул на знахарку. – Что ещё хочешь? Я своё слово держу.

      – Другое дело. – Рот Элфгиву, похожий на щель, растянулся в подобии улыбки. – Значит, так… мешок овса, чечевицы полквартера, мёда половину стоуна…

      – Матушка… – жалобно пискнула Уна.

      Старуха замолчала на мгновение, потом мотнула головой в сторону недвижно лежащего ребёнка.

      – Шкуру эту себе оставлю.

      Тедгар едва заметно кивнул.

      – Договорились, – процедил он сквозь зубы. – Делай своё дело.

      Знахарка довольно крякнула, не спеша поднялась и начала один за другим доставать с полки горшочки и бутыли. Сунула в руки Уне кожаное ведро.

      – За водой к ручью сходи. И смотри – чтобы чистая была.

      Уна бросилась к двери, открыла её – и застыла. Дыхание замерло в груди.

      Там, из темноты, из-за толстых стволов деревьев смотрели глаза. Множество глаз, сверкавших красным. Что-то огромное стремительно пролетело перед домом, едва не задев Уну кожистым крылом.

      – О, праматерь… – она испуганно отшатнулась, захлопнула дверь, непослушными руками опустила засов. – Матушка…

      Матушка Элфгиву не ответила. Её вдруг начало трясти.

      – Эй! – встревоженно крикнул Тедгар. – Что такое?!

      Знахарку колотило как припадочную.

      – Скорее… уходите… – прохрипела она не оборачиваясь. – Прячьтесь…

      И мешком упала на пол; звук был как от груды костей. Тедгар вскочил, глянул на жену.

      – Уна… – позвал он. Та стояла, привалившись к двери, и дрожащими пальцами пыталась сдержать рвущийся изо рта крик.

      Одним прыжком Тедгар подскочил к лежаку, схватил дочь в охапку.

      – Уна! – рявкнул