Великая актриса. Роман о Саре Бернар. К. У. Гортнер

в салоне, если ты этого не хочешь. И мужа развлекать тоже не придется.

      После я спустилась к себе и лежала без сна, пока не настало время готовиться к вечеру. Розина принесла мне платье – одно из своих; никуда не годное, на мой взгляд, из мерзкой голубой тафты, быстро переделанное с помощью бантов и рюшей, которые скрывали дополнительные складки и защипы, потому что тетя была значительно объемнее меня в талии и бюсте. Как только она зашнуровала платье, я заныла:

      – Словно спица в абажуре. Мне обязательно надевать это?

      – Боюсь, Жюли на этом настаивает, – кивнула тетя. – Мы идем на спектакль с Морни. Ты должна выглядеть так, будто принадлежишь к его компании.

      Во время поездки в присланном герцогом фиакре я сидела, зажатая между Жюли и Розиной, обе они были разодеты в пух и прах, на шеях и запястьях сверкали украшения, глубокие, обшитые кружевом вырезы корсажей открывали ложбинки между грудями. Перед входом в театр, где избранные члены общества высаживались из лакированных экипажей с золочеными фамильными гербами, Жюли схватила мою руку в черной перчатке и прошипела:

      – Если сегодня ты опозоришь меня, я отправлю тебя в Лион первым же поездом.

      Предупреждение не имело смысла. При входе в Пале-Рояль, где «Комеди» давал сегодняшнее представление, я невольно разинула рот. Никогда прежде не доводилось мне видеть такой роскоши. Меня потрясло изобилие красных ковровых дорожек, таких мягких под моими неудобными туфлями, и голубоватый свет газовых рожков, вмонтированных в витиеватые позолоченные светильники на стенах, отделанных белыми обоями из шелковой бумаги. На подкладках мужских накидок длиной до колен мелькал алый шелк, из-под фраков выглядывали узорчатые атласные жилеты, а женщины, словно лебеди, проплывали мимо в платьях мягких оттенков: кремовых, персиковых и жемчужных, – таких широких, что юбки занимали весь проход.

      У герцога, разумеется, была собственная ложа. Рядом с ним сидел какой-то медведеподобный мужчина с ужасающей, по крайней мере на мой взгляд, карамельного цвета кожей и пронзительными серо-голубыми глазами, глядевшими из-под копны курчавых рыжевато-каштановых волос. Это меня поразило. Никогда не думала, что увижу Морни, титулованного аристократа, рядом с явным метисом.

      – Мадемуазель Бернар! – пророкотал похожий на медведя человек, вставая, чтобы уступить моей матери и Розине передние места. – Как приятно видеть вас. – Он говорил так, будто встретить их здесь, а не в салоне Жюли – обычное дело, потом опустил взгляд на меня. – А это, вероятно, бесподобная Сара Бернар, о которой я столько слышал?

      Морни лениво улыбнулся:

      – Мадемуазель, позвольте представить вам моего друга месье Александра Дюма.

      Про себя я не преминула отметить, что Морни распространяет сплетни обо мне, но восхищенного вздоха сдержать все равно не сумела.

      – Писатель? – спросила я, прекрасно зная, кто он.

      Теперь мне стало понятно, почему этот странный человек был удостоен компании Морни. Александр