Мэлори. Джош Малерман

должен попытаться», – думает Мэлори.

      Внезапно ей становится понятно: Рон Хэнди должен идти к сестре.

      Иначе он будет влачить лишенное всякого смысла существование. И умрет один в своей грязной берлоге.

      С безжалостной ясностью приходит осознание: она, Мэлори, отправляется к родителям.

      Решение принято, и у Мэлори захватывает дух.

      Она надевает повязку. Из радиоприемника доносится женский голос: «Твари не стали выше. Они стали шире. Они теперь занимают больше места в пространстве».

      Рон пинает приемник.

      – Замолчите! – кричит он.

      На кого он злится? На диктора? На тварей? Или на Мэлори?

      – Идите к поезду, Мэлори! – говорит он, выключая звук. – Пожалуйста, ради нас обоих, идите!

      Он плачет – слышно по голосу.

      – Я пойду, – обещает она. И тоже плачет с закрытыми глазами. – Рон, простите, я не хотела вас расстраивать. Испортила вам день… Мне очень жаль.

      – Найдите поезд, Мэлори! – говорит он.

      Потом усмехается. Шутки всегда помогали ему выжить.

      – А теперь проваливайте! Ко мне вот-вот заявится орава друзей. Нужно привести себя в порядок.

      – Спасибо, Рон!

      Мэлори думает про поезд. Про расстояние, которое предстоит преодолеть. В ее воображении тридцать миль кажутся бесконечными, будто разматывающаяся нить упавшей катушки.

      Она найдет поезд.

      Она поедет.

      К родителям.

      – Мэлори!.. – окликает Рон.

      – Я здесь.

      – Будьте добры, заберите эту гадость. Нельзя, чтобы меня застали за чтением подобного вздора. Я, между прочим, уважаемый человек. Ученый. Великие умы вроде меня должны заниматься своим делом. А именно – сидеть и ждать неминуемой смерти. В полном покое. И одиночестве.

      Глава 6

      Том пакует рюкзак. Вообще хорошо бы иметь еще сумку. Слишком много нужных вещей. Выход в большой мир – отличный шанс проверить изобретения в действии. Конечно, придется прятать их от матери. Что ж, если все не помещается, он лучше обойдется без сменных штанов, обуви… еды наконец.

      Мать в главном доме – запасается консервами. «Путь будет долгим», – сказала она им с Олимпией. Они с сестрой пришли в лагерь «Ядин» десять лет назад и с тех пор далеко не отходили. Том хорошо помнит реку. И школу для слепых. И как они долго плутали после побега из школы, пока не добрели до лагеря. До дома. Да, лагерь «Ядин» для них дом. Том знает каждый скрип и шорох. Знает, как ветер шелестит листвой, как плещется вода в озере. Мать могла бы не сообщать, что идет в кладовую, – он бы и так понял. Он прекрасно слышал, как скрипнула, открываясь, дверь главного дома и захлопнулась за Мэлори.

      – Боишься? – спрашивает Олимпия.

      Том смотрит на сестру. Ее кровать в другом конце комнаты – со времен последней перестановки, два года назад.

      – Чего бояться-то? – бурчит он.

      Но голос предательски дрожит. И кроме того, от Олимпии все равно ничего не скроешь, она без слов понимает.

      Олимпия смотрит серьезно. Ее взгляд словно говорит: «Так ли уж нечего?