Мэлори. Джош Малерман

закрыли? – спрашивает она детей. Даже сейчас не теряет осторожности. Сейчас, когда с таким трудом налаженный мирок трещит по швам, когда ей физически больно от надежды и от того, что придется второй раз пережить потерю родителей. Даже в эту трудную минуту она спрашивает у детей, закрыты ли глаза.

      – Да.

      Это Олимпия.

      – Закрыты.

      Это Том.

      Мэлори выходит в столовую. Чувствует под ногами деревянный пол. Удивляется – неужели осталось что-то прочное? Вся жизнь обращается в хаос, Мэлори падает в темноту, ей не за то зацепиться и непонятно, как поступить.

      Глава 5

      Мэлори познакомилась с Роном Хэнди десять лет назад. Когда она со своими тогда еще шестилетками искала новый приют, то сначала наткнулась на жилище Рона. Мэлори издалека почувствовала запах бензина. И пошла на запах – думала разжиться в магазине консервами или еще какой-нибудь едой. Оказалось, в мичиганской глуши живет Рон Хэнди. Его дом – крепость. Окна и щели заколочены досками, обиты толстыми матрасами, укреплены железными листами и даже автомобильными дверцами. Рон, насколько Мэлори известно, не снимает повязку даже внутри.

      Под ногами хрустит гравий – это обочина дороги, на той стороне – заправка Рона. Нервы у Мэлори на пределе, в голове – неразбериха.

      Мэлори давно не навещала соседа, уже года три. А сам Рон ни разу не заходил к ним в лагерь. Он вообще никуда не выходит. Никогда.

      Привычка смотреть по сторонам, когда переходишь дорогу, отмерла за ненадобностью. Мэлори пересекает проезжую часть и попадает на территорию заправки – здесь уже мелкая галька.

      Откуда ей знать, что Рон жив? Возможно, обезумевшие мухи уже давно кружат над его разлагающимся трупом и откладывают в нем яйца…

      Как и в трупах Сэма и Мэри Волш.

      Мэлори ударяется ногой о что-то твердое – она дошла до крепости Рона. Стучит в обитую досками стену. Хотя стучать нет необходимости. Хозяин, если только он жив, наверняка уже услышал шум.

      – Мэлори, это вы?

      Значит, за последние три года она – его единственный гость.

      – Да, Рон! Я!

      Ей не нравится собственный голос – слишком взволнованный. Убедилась ли она, что Том с Олимпией в третьем домике и будут ждать ее там? Или забыла в спешке?

      Рон отпирает дверь. До нашествия это заняло бы секунду, а теперь Мэлори долго слушает, как щелкают замки и засовы, словно Рон сдвигает с пути тысячу мелких металлических предметов.

      Наконец доносится скрип. Ее обдает душной волной застоявшегося воздуха. Из комнаты ужасно пахнет. Живущий там не моется и никогда не проветривает.

      – Мэлори! – восклицает Рон.

      Судя по голосу, он рад, хоть и не очень бодр. Выговор у него аристократичный. Десять лет назад Мэлори тоже сразу обратила внимание на его манеру речи. Про таких, как Рон, раньше говорили «слишком умный».

      – Добрый день! – здоровается Мэлори. – Найдется минутка?

      Рон смеется. Смешно, потому что «минуток» у него предостаточно – он только и делает, что сидит в своем бункере в темноте и одиночестве.

      – По правде говоря, я