Нан. Конкина К.

кабинета.

      «Что, щеглы, пошутить решили?» – ревел он во всё свое луженое горло: «А я-то думаю, чего он тут шныряет туда-сюда… Корректировщик хренов. Я вам сейчас такого Макарова устрою, прохвосты…»

      Не став искушать судьбу, Фролов пулей вылетел из кабинета. Следом за ним, на всякий случай, шмыгнула и Раиса Камзиновна.

             * * * * * *

      Оставшись наедине и взяв себя в руки, Баклицкий около минуты ждал повторного звонка, приготовившись сослаться на плохую слышимость и сказать, что поэтому перезвонит сам. Таким образом, он решил проверить, действительно ли это звонит Макаров. Затем, открыв обкомовский телефонный справочник, Леня сам решительно набрал номер заведующего организационным отделом обкома партии. Левая его рука легла на кнопки телефонного аппарат, что бы только услышав голос абонента, сразу отключить его. Вызов шел, но никто не отвечал. Леня окончательно убедился, его разыграли. Приступ бешенства снова охватил его, во много крат превзойдя предыдущий. Он кричал, топал ногами, бил руками по столу. На шум прибежал зав. отделом агитации и пропаганды Мухин, из дверей своих кабинетов расположенного здесь же горкома комсомола выглядывали любопытные лица его работников.

      Шли дни и недели. Баклицкий выражал полное презрение двум молодым инструкторам, для него их просто не существовало. Веяло холодком в общении и от других сотрудников аппарата. Шутка оказалась явно не удачной, с «душком». О ней знали все работники горкома, кроме, пожалуй, первого секретаря, и все хранили молчание. Розыгрыш никто не одобрял и не осуждал. Его просто не существовало для серьезных взрослых людей занятых ответственной работой. Он, наверное, забылся бы так же, как и неуклюжая перепалка директора комбината общественного питания Аукеновой и директора птицефабрики Ганзы на партийно-хозяйственном активе города «О ходе реализации Продовольственной программы». Тогда, Раиса Абельмаженовна в своем выступлении с трибуны, отклоняясь от текста, сделала следующее критическое замечание: «Вот, Бидайкская птицефабрика поставляет нам яйца крупные и чистые. А у Ганзы, товарищи, яйца и мелкие и грязные…». На что Ганза, симпатичный статный мужик лет шестидесяти, с пышной седой шевелюрой, вскочив с места, бойко ответил: «Это не правда! Товарищи не верьте! У меня с яйцами все в порядке». Аукенова и Ганза, каждый, посчитав себя оскорбленным, на долгие годы потом сохранили натянутые отношения. А вот у нехорошей истории с Баклицким последовало неожиданное продолжение с почти счастливым концом.

      Шла четвертая неделя после произошедшего. Весна выдалась ранней и дружной. Булатов и Фролов курили на крыльце, греясь на солнышке. В результате организованного Баклицким бойкота их начали сторониться даже работники горкома комсомола. В актовом зале закончилось совещание с работниками образования. Основной поток его участников дружно валил из дверей на улицу, а меньшая часть растекалось по кабинетам решать какие то вопросы. Фролов, докуривая сигарету, увидел через стеклянную