Его конь бешеный. Ян Михайлович Ворожцов

кто с детьми, младенцами, грязными и уже мертвыми. Еще некоторым удалось скрыться. Где сейчас они мне неизвестно за ними организовали погоню. Может их поймали а может еще нет. Но это только вопрос времени.

      Кадет сплюнул, откупорил флягу и сделал глоток – дал воды кареглазому, а горбоносый отказался.

      Сам я шел по следам нескольких беглецов, сказал кадет, но не сумел сориентироваться. Наверное опыта маловато в этих делах. Не ожидал что здесь еще чьи-то следы найду.

      Выходит ты представитель закона?

      Не официально. Но я действую внутри закона.

      Внутри закона, спросил горбоносый.

      Внутри внутри а где еще.

      Горбоносый выставил руки перед собой, будто показывал приблизительный размер чего-то.

      Ты знал что овец держат в загонах но на время кормежки выгоняют на подготовленные пастбища.

      Кадет пожал плечами. Это ты к чему?

      Там травка зеленее, ответил горбоносый.

      Да кажется я понимаю потому что это мне обидно.

      Значит понимаешь, подтвердил горбоносый.

      Краснокожий соколиным взором глядел на незнакомца из-под величественных надбровных дуг, высеченных мемориалом в неприступной скале его лица.

      А этот сувенир у вас откуда? Спросил кадет. Он нашу речь понимает?

      Горбоносый оглянулся. Индеец-то?

      Индеец да.

      Спроси у него если интересует.

      Ты его отец что ли?

      Горбоносый мотнул головой. Не отец я ему как и тебе.

      Имя у него есть?

      Спроси если хочешь. Но он не ответит.

      Не ответит он немой что ли.

      Да нет но имена у нас тут под запретом, местное суеверие.

      Кадет придержал коня и поравнялся с индейцем, шагающим вслед за мулами.

      Тебя как зовут?

      Индеец промолчал.

      Ты откуда взялся не расскажешь по виду ты еще маловат для бродяжничества а малец.

      Пришел как и ты, коротко ответил индеец.

      Кадет покачал головой, с головы до пят оглядел дикаря.

      Худую участь тебе наш господь уделил. Последняя собака в стае. Не нашлось ему для вашего роду ничего кроме боли.

      Индеец ответил не сразу, боли много, сказал он.

      Ты этих двоих давно знаешь, спросил кадет.

      Я их не знаю, сказал индеец.

      Не знаешь а чего тогда тут делаешь?

      Еду на животном.

      И куда едешь, спросил кадет.

      Индеец не ответил.

      Твои родители еще живы или уже нет.

      Отец жив.

      А что мать?

      Умерла.

      Ее убили?

      Нет она умерла, ответил индеец.

      Мой отец шерифом был, сказал кадет. Он мне втолковать простую правду пытался. Молил меня чтобы я никогда людей не осуждал если они за столом богохульствуют других поносят или совершат дурное. Убьют кого-нибудь. Он мне говорил чтобы я осторожным был потому что люди собой не управляют. Что над ними от рождения злые силы властвуют.