Агнец или Растительная овца. Юна Анатольевна Летц

но это была иллюзия улучшения, пороги никак не укреплялись, и в какой-то момент он снова разочаровался и теперь не знал, куда ему пойти со своей средой, снова мотался по разным специалистам, но никто не мог помочь, и когда он готовился отчаяться, это же самое разумное при любой проблеме – хорошенько отчаяться, но и это не получилось. Тогда он выделил свое человечие, и попытался разобрать его, чтобы потом собрать опять, и он вышел из него и смотрел со стороны. Но только двинулся, чтобы вернуться, как оно стало рассыпаться, и он попытался войти, но дверь развалилась, и он не мог помыслить. И он сгребал этим все, что вокруг него оставалось. Как расслабленная вязкая жижа языка внутри, он скомкал стенки своего рта и выплюнул эту мерзоту – собственный язык.

      Вещи были сцеплены своей формой, люди были сцеплены, а он размазывался, и даже имя его не могло удержать, как часто он останавливался и говорил Кайл-Кайл, и всякий перед ним застывающий видел это имя, но оболочка не нарастала и лишь на губах оставались слова, засохшие мелкими трещинками. Он шел, рассевая врожденное преимущество. В нем была неуловимая ассоциативность. Он собирал себя из кусков пространства. В пространстве были куски, которые привыкли воспринимать отдельными предметами. Он представил, как стоит среди них. Кто-то изобрел очертания и поверил в него, но у него так не получалось. Прошуршав пешком ног, Кайл остановился. Он рвал себя за страхи и воспоминания, порождал различные существования, и ломти на руках («а ты уверен, что это ломти?»). Гордец, вымахивающий руками концепцию или зажирающий пространство. Он снова и снова расправлял свою душу и шел наугад, оставляя позади подвалы, в которых он зарывал свой низменный ужас.

      Люди могут быть больше себя самих. Он видел, как жизнь заходит в него, как она наталкивается и растекается по форме, но тело не удерживает до конца, и все прорывается, и жизнь стекает через эти расхлябанности. Так он становился слабым. И когда он оказывался среди людей, его тело-состояние перемешивалось с другими телами, и кто-то оборачивался, а другой вскрикивал даже, а третий был крайне удивлен, и Кайл начинал рассказывать, пытался объяснить.

      – Я масса, но так было не всегда. Я развивался как обычный человек, и все было хорошо, но потом мое развитие не остановилось, я продолжил развиваться, и выяснилось, что у меня нет никакой формы, я начинался как человек, но разросся до массы, и это то, что со мной случилось. Я не могу увидеть других, похожих на меня, но уверен, что эти существа уже есть. Это люди без контуров. Размазаны по пространству, звери как кляксы, сгустки птиц, слепившихся в коркообразные стаи и не могущие разорваться друг с другом. Люди склеиваются, но получаются не воины, а толпа. Но если они склеиваются мыслями… Им нужно вырастить усилие, отделяющее внутреннее от внешнего. Но люди как слизняк. Они не могут приложить элементарного усилия, чтобы удержать свой характер – одну половину жизни ты видишь одного человека, а потом вдруг совсем другой, а дальше его может швырнуть в противоположную сторону…

      Как это началось? Вы спросите,