Рио-де-Жанейро. Наташа Корнеева

и быстренько заняла кровать, Ксюха, не будь дурой, пристроилась на диване. А я, как идиотка, стою и выслушиваю бред какого-то  недоделанного   задрота.  А он тарахтит, как  отбойный молоток – слово вставить невозможно.  Значит, эти мартышки дрыхнут, а я, как говорится, за мои же шанежки еще и  пидорас?   Внутри закипало оно.  И когда закипело, я гаркнула,

      – Пошел нахуй, долбоеб!

      Вова клацнул зубами,

      – Вообще-то, я не с тобой разговариваю, не встревай.

      Ох, нифига себе! Он еще и огрызается. В моем доме.  Зря он меня разозлил. Долго терплю, но если срываюсь , прячьтесь все, я не виновата.  Кстати, сынуля  эту тонкую грань чувствует четко.  И собаки с котами тоже. Да. Когда  нашкодят, и срыв на подходе, в доме наступает мертвая тишина и никого не видно.

      А этот геморрой стоит и крылами машет.

      Когда он заорал, прибежала Ритка. И давай его жалеть, а на меня орать. Нет, ну, это уму непостижимо. Что ж они все такие наглые сегодня. Ох, распустила я их, ох, распустила.

      Вовчик катался по полу, зажав причинное место и поскуливая с вытаращенными глазами.  Я удовлетворенно наблюдала за его муками. Прям бальзам,  не, коньяк  в мое пересохшее горлышко.

      Ритка, покрутившись возле любовничка, вдруг побежала в душ, потом начала наводить марафет. Мы с Ксюхой с недоумением на нее таращились.

      –Че вылупились? Одевайтесь. В больницу этого урода повезем. В дурку. Все. Заипал он меня.

      Мы не просто онемели, мы охуели.  Заикаясь,  осторожно спросила,

      – Ритуля, а зачем в дурку?

      – Затем. Все вам скажи. Поехали.

      – А  вот хрен тебе, пока не скажешь, никуда не поеду. Такси вызывай.

      – Ладно. Короче, на иглу он подсел. Да. Я его лечила. Бабла столько втюхала в эту  скотину.  Ну, он несколько месяцев продержался, а потом ..  вон, сорвался. Глядите.

      И Ритка продемонстрировала нам пупок своего хахаля. Мы пошли одеваться.

      Мне  было страшно  ехать по городу.  От меня и всех остальных, кроме Вовчика, так перло перегаром, что прикуривать можно было  через стекла, стоя на улице.

      Дурка находилась за городом. Недалеко от свалки. Ну, так-то все верно.

      Когда мы почти приехали, оставалось каких-то  три-пять километров, Ритка задумчиво , самой себе, произнесла,

      –Ну и? Привезу. Угу. Положат его. Бабки платить. А он выйдет и опять. По кругу. Бабки, бабки …. Да нахуй он мне сдался.

      Мы молчали. Ритку в отсутствии логики обвинить никак нельзя. Побеседовав еще немного с собой любимой, Ритка заорала мне в самое ухо,

      – Разворачивай машину! Разворачивай быстро!

      У меня зазвенело не только в ушах.  От неожиданности даже подпрыгнула и слишком резко затормозила. Машину занесло, Вовка свалился на пол, Ритка со всего маху ткнулась носом в мой затылок, Ксюха – лбом в стекло.  И только я осталась целой и невредимой. Справедливость восторжествовала, о чем я не замедлила сообщить,

      – Бог то он не фраер. Угу .. –  и зыркнула исподлобья  в зеркало заднего вида на Ритку. Ритка задрала