Возвращение на Седьмой холм. Лунный свет. Оливия Вульф

читал газету, а папа, потеряв надежду пообедать, взялся прикреплять грузила к старым рыболовным крючкам.

      Поняв, что шанс отобедать снова появился, он быстро сложил обратно в коробочку рыболовные снасти:

      – Голодная семья уже заждалась! – сказал он укоризненно.

      – Да, да, это бесчеловечно. Жаркое так пахнет, что можно подавиться слюной, а вас все нет и нет, – поддержал его мистер Эдвард.

      – Не сердитесь, пожалуйста, – сказала Вивьен и поцеловала деда в щеку, мы с новостями.

      – Они родились! Они абсолютно белые, без единого пятнышка! – выпалила София.

      – Конечно белые, – немного смягчилась мама, – вам нужно лучше изучать энциклопедию, а не бегать по всему побережью. Ведь их называют бельками из-за этого меха. На суше они будут оставаться ровно до тех пор, пока белая шубка не сменится на более подходящую для воды серую щетинку, как у взрослых, и тогда они последуют за родителями в море. Но это произойдет только через несколько недель, а пока они будут находиться только на суше вместе с мамами, и у вас еще достаточно времени, это не повод пропускать обед.

      Через несколько дней девочки попросили папу отправиться на рыбалку, чтобы наловить сардин и селедок, они надеялись, что тюленихи соблаговолят принять угощение, а заодно разрешат им полюбоваться малышами поближе.

      Папа с дедом захватили с маяка ящик со снастями и парус, а девочки собрали свежих булочек и яблок. Погода выдалась теплая. Это не было летнее тепло, хотя солнце еще радостно пригревало макушку и ярко отражалось в морской ряби, прохладный бриз, вороша волосы, напоминал о приближающихся холодах. Остановившись недалеко от берега, они раскинули удочки и ждали улова. Лодку покачивало, и каждый погрузился в свои мечты и тихое умиротворение, казалось, вода забирает все тревоги и суету обыденной жизни. Папа задремал, как в колыбели, после ночной смены. Ему снилось открытое море, бескрайний простор, и манили вперед неизведанные берега. Сейчас ему было лет семнадцать, и все дороги мира открыты перед ним. Во сне он стоял рулевым и, гордо подняв голову, держался за штурвал. Тут кто-то бесцеремонно толкнул его в бок, и он, растеряв важность, приземлился на палубу, встрепенулся и уже собирался ответить обидчику, но открыв глаза, не сразу понял где он. Потеряв равновесие спросонья, Питер свалился с сиденья, выронив из рук удочку.

      – Питер, клюет, клюет, подсекай! Ай, упустил! – отец, отирая рукавом слезы, хохотал над ним.

      Девочки тоже хихикали.

      Пряча улыбку в усах, Питер подхватил удочку и, как ни в чем не бывало, снова уселся на скамейку.

      – Ничего, я еще утру вам носы, – насаживая новую наживку, сказал он.

      Через три часа они возвращались домой с приличным уловом сардин, и большую часть действительно поймал Питер.

      Папа с дедом мечтали вслух о жареной рыбке или рыбном пироге, а девочки громко возмущались, что угощение они ловили для тюленей.

      – Чем же мы с дедом хуже тюленей? – папа шутливо побил себя по боку рукой, как ластой,