Дума о Севастополе (сборник). Эдуард Асадов

бы не ты за моей спиною!

      А в час, когда, вскинут столбом огня,

      Упал я на грани весны и лета,

      Ты сразу пришла. Ты нашла меня.

      Даже в бреду я почуял это…

      И тут, у гибели на краю,

      Ты тихо шинелью меня укрыла

      И на колени к себе положила

      Голову раненую мою.

      Давно это было или вчера?

      Как звали тебя: Антонида? Алла?

      Имени нету. Оно пропало.

      Помню лишь – плакала медсестра.

      Сидела, плакала и бинтовала…

      Но слезы не слабость. Когда гроза

      Летит над землей в орудийном гуле.

      Отчизна, любая твоя слеза

      Врагу отольется штыком и пулей!

      Но вот свершилось! Пропели горны!

      И вновь сверкнула голубизна,

      И улыбнулась ты в мир просторный,

      А возле ног твоих птицей черной

      Лежала замершая война!

      Так и стояла ты: в гуле маршей,

      В цветах после бед и дорог крутых,

      Под взглядом всех наций рукоплескавших —

      Мать двадцати миллионов павших

      В объятьях двухсот миллионов живых!

      Мчатся года, как стремнина быстрая…

      Родина! Трепетный гром соловья!

      Росистая, солнечная, смолистая,

      От вьюг и берез белоснежно чистая,

      Счастье мое и любовь моя!

      Ступив мальчуганом на твой порог,

      Я верил, искал, наступал, сражался.

      Прости, если сделал не все, что мог,

      Прости, если в чем-нибудь ошибался!

      Возможно, что, вечно душой горя

      И никогда не живя бесстрастно,

      Кого-то когда-то обидел зря, —

      А где-то кого-то простил напрасно.

      Но пред тобой никогда, нигде, —

      И это, поверь, не пустая фраза! —

      Ни в споре, ни в радости, ни в беде

      Не погрешил, не схитрил ни разу!

      Пусть редко стихи о тебе пишу

      И не трублю о тебе в газете —

      Я каждым дыханьем тебе служу

      И каждой строкою тебе служу,

      Иначе зачем бы и жил на свете!

      И если ты спросишь меня сердечно,

      Взглянув на прожитые года:

      – Был ты несчастлив? – отвечу: – Да!

      – Знал ли ты счастье? – скажу: – Конечно!

      А коли спросишь меня сурово:

      – Ответь мне: а беды, что ты сносил,

      Ради меня пережил бы снова?

      – Да! – я скажу тебе. – Пережил!

      – Да! – я отвечу. – Ведь если взять

      Ради тебя даже злей напасти,

      Без тени рисовки могу сказать:

      Это одно уже будет счастьем!

      Когда же ты скажешь мне в третий раз:

      – Ответь без всякого колебанья:

      Какую просьбу или желанье

      Хотел бы ты высказать в смертный час?

      И я отвечу: – В грядущей мгле

      Скажи поколеньям иного века:

      Пусть никогда человек в человека

      Ни разу не выстрелит на земле!

      Прошу: словно в пору мальчишьих лет,

      Коснись меня доброй своей рукою.

      Нет, нет, я не плачу… Ну что ты, нет…

      Просто