Берегите солнце. Александр Андреев

бульварами вверх, миновали Пушкинскую площадь, прошли по Большой Бронной и завернули направо, на Малую Бронную.

      Тропинин остановил колонну перед зданием Пробирной палаты. Взбежав по ступеням, он постучал в массивную дверь. Отчетливо и трескуче разнеслись удары по пустынному ущелью улицы. Постучал еще раз… Никто не отозвался.

      – Что будем делать, товарищ капитан? – спросил Тропинин. – У кого ключи – неизвестно.

      – Если надо, взломаем двери, – ответил за меня Браслетов.

      – Двери крепкие, дубовые, и сломать их нелегко, – сказал я. – Да и не следует. Надо поискать дворника.

      Чертыханов обежал соседние дворы и вернулся разозленный.

      – Черта с два найдешь теперь дворников! – проворчал он. – Позвольте, я торкнусь, товарищ лейтенант.

      Он бухнул в дверь прикладом автомата. Потом еще раз, посильнее. Удары гремели где-то в глубине помещения. Бойцы развеселились. Из рядов неслись ободряющие, насмешливые подсказки.

      – Эй, Чертыхан! – кричали ему. – Топор дать?

      – Бревно притащим и тараном высадим дверь!

      – Лучше прикатить осадную пушку!

      – Рвани лимонку для начала, и все тут!

      – Тихо, вы! – Чертыханов приложил ухо к двери и прислушался. – Там кто-то есть. Я так и знал! Нюхом чуял…

      Загремел ключ в скважине, и было слышно, как открылась внутренняя дверь.

      – Кто тут? – старческим голосом спросили из-за двери.

      – Открывайте! – крикнул Чертыханов. – Свои.

      – Никого и ничего здесь нету, все уехали, все увезли. Пусто!..

      – Нам ничего не надо! – крикнул Чертыханов, нагибаясь к скважине. – Нам нужно войти в помещение. Понятно?

      – В помещение? – удивленно переспросил человек за дверью. – Это зачем же? Кто вы такие?

      – Бойцы и командиры Красной армии, – отрекомендовался Чертыханов. – Мы по военной надобности. А ты кто такой?

      – Сторож я.

      – Ну вот и открывай! – Чертыханов от нетерпения повысил голос. – За невыполнение приказа знаешь что бывает?

      – Не грози, видали мы таких… – Сторож за дверью поколебался: отпирать или стоять на своем. – Сейчас подойду к окошку взгляну, какие вы командиры. В прошлую ночь тоже стучали, и тоже говорили, что командиры, и тоже грозили… – Сторож, ворча, шаркая подошвами, отошел от двери.

      Пока Чертыханов вел переговоры со сторожем, мы с Браслетовым прошлись вдоль улицы и заглянули в несколько дворов. В них, как и во дворе на Большой Серпуховской, тоже снаряжались тележки и детские колясочки. И тут дежурили молчаливые женщины, закутанные в платки…

      Вдоль улицы тихо прохаживались три девушки в пальтишках, перепоясанных солдатскими ремнями; за ремни были засунуты брезентовые рукавицы, на боку – противогазы. По их беспечно веселому поведению можно было догадаться, что они не сознавали, какая угроза нависла над ними. На мой вопрос, что они тут делают, одна из них, в пилотке со звездочкой, ответила бойко:

      – Дежурим на крыше. Спустились погулять. Скучно там…

      – Зачем