Принц полуночи. Книга 1. Наталья Игнатова

много раз наблюдал подобные пейзажи, разве что вместо юрт – складные домики, а вместо очагов электропечи, но ему не было скучно. Двести километров в час. Не так уж мало. Если бы не силовые поля, светлого князя основательно продуло бы на открытой палубе. Тогда, глядишь, и он бы не заскучал.

      Тир когда-то летал много быстрее, но здесь следовало радоваться уже тому, что вообще удалось подняться в небо. А кроме того…

      Оторвавшись от созерцания степи, Тир посмотрел на Казимира. Красивый мужик, сразу видно: князь. Чёрные локоны до лопаток, осанка, подбородок вперёд, на губах улыбочка. А взгляд какой! Чтобы надменность эту скопировать, не один месяц тренироваться надо. Тиру – тренироваться, а у Казимира врождённое, надо думать. Вот о таких и пишут в дамских романах. Порочный аристократ, а в душе безнадёжный и трогательный романтик.

      – Ты романтик, Казимир? – поинтересовался Тир.

      – А как же, – ответил тот без заминки, – ещё какой!

      – Тогда должен понимать, – Тир ладонью провёл по палубе, – уже то, что он вообще летит, – это само по себе чудо.

      – Какое там чудо? Магия. Мне очень интересно, куда смотрят местные боги, как допустили, что люди научились такому могучему волшебству? Вообще-то смертным не позволяют выходить за раз и навсегда определённые границы.

      – Почему?

      – Ну, – Казимир пожал плечами, – так принято. О вас есть кому позаботиться. К тому же вы прекрасно обходитесь без магии, одним только колдовством да фантазией. Изобретательностью. У нас в семье, – он сунул окурок в пепельницу, нажал кнопку, и внутри негромко щёлкнул встроенный утилизатор, – принято с уважением относиться к людям и к тому, что они делают. Меня вот даже пытались вырастить в человеческом обществе. Но не сложилось. А потом, уже на Илле, я узнал людей поближе и полюбил их. Это странно: кто вы и кто я, но мне нашлось чему поучиться, и наука пошла впрок.

      – Человеческая женщина, – кивнул Тир, – она умерла?

      – Да.

      – Обычное дело. Но ты хотя бы не сам убил её?

      – Трудно сказать. Надеюсь, что нет.

      Вот так. И остаётся только посочувствовать светлому князю. Убивать любимую женщину – последнее дело. Этому трудно найти оправдание, и можно от переживаний даже возненавидеть себя или начать жалеть. Да ко всему ещё элементарно по ней, по убитой, скучаешь. Любовь – это привязанность, от неё не отделаешься, просто пожелав: хочу забыть! Что же, Казимир, жалеешь ты себя? Ненавидишь? Скучаешь по ушедшей любви?

      Жалеешь. Ну и правильно. Кого ещё жалеть, как не себя? Да и любить, если уж на то пошло.

      Думалось о необычном. Глядя на землю, Тир перебирал файлы из не так давно заведённого в памяти каталога, озаглавленного для простоты тремя вопросительными знаками. Он сам был необычным, весь от пяток до макушки, но к этому давно привык и не слишком интересовался, откуда что взялось.

      Увы, на этот счёт его просветили ясно и недвусмысленно, причём в особо извращённой форме. Ну и ладно. Плюнуть и… нет, не забыть. Запомнить.

      А