Лесная банда. Евгений Сухов

чтобы не свалился. Тяжелый-то какой!

      Раздавался глухой и мягкий стук упавшего тела о дощатый пол грузовика, а затем звучало удовлетворенное:

      – Все правильно, здесь посвободнее, для других должно место остаться… Давай следующего тащи…

      – Рядышком лежат, как на параде. Молодец, сержант. Кто тебя учил так ловко трупы складывать?

      – Никто, товарищ старший лейтенант, просто я думаю, что в любом деле порядок должен быть, – отзывался бодрый тенорок.

      Несмотря на негромкие голоса, какими говорили военнослужащие, акустика во дворе школы была почти театральной: доносила до камер каждое оброненное слово. Глядя на зарешеченные под самым потолком окна, Михайлов видел, как из них тонкими осязаемыми струйками к серому небу поднимается животный страх.

      Оставался последний акт в незатейливой самодеятельной постановке, чтобы в должной мере произвести впечатление на тюремных слушателей, и старший лейтенант не подвел, басовито и громко посетовал:

      – Сержант Анищенко, отвези расстрелянных в овраг у хутора Ветошки.

      – Товарищ лейтенант, но там уже есть свежее захоронение.

      – Ничего, как-нибудь спрессуются… А потом, лежать вместе как-то повеселее.

      Громко хлопнули затворяемые борта грузовика. В тюремном дворе неровной волной поднялась кирпичная темно-красная пыль. Двигатель машины энергично затарахтел, кузов нервно затрясся и, гремя по асфальту тяжелой цепью, «Студебекер» выкатился на простор. Зловеще бухнули ворота, затворяясь, поставив в заключительном акте жирную точку. Теперь оставалось набраться терпения.

      Ждать результата пришлось недолго. Через пятнадцать минут подошел дежурный офицер и доложил:

      – Товарищ полковник, на допрос просятся пять человек.

      – Сразу пять? Хм, неожиданно. Среди них есть Франко Ковальский?

      – Есть. Он первый постучался.

      – А кто еще четверо?

      – Крестьяне из четвертой камеры.

      Приперло! Осталось только выбрать, кого именно первым вызвать на допрос.

      Прежде чем крестьян поместить в камеры, с каждым из них полковник Михайлов провел обстоятельную беседу. Выглядели они весьма простовато – обыкновенные жители сельской глубинки. Но в действительности за простотой крестьян скрывалась природная хитрость, столь свойственная людям от земли, помноженная на житейское лукавство.

      Изворотливые, умудренные жизненным опытом, они успешно приспосабливались к любому режиму, столь часто менявшемуся на Украине, научились подстраиваться под него. Для крестьянина всегда важно выжить в этом политическом вертепе. Слиться с окружающей средой, мимикрировать, сделаться незаметным, а уж если власти вдруг поприжали и отсутствует всякая возможность ускользнуть, так следует действовать незатейливо: беззастенчиво врать, изворачиваться склизким ужом, без конца клясться, но не забывать о самой главной своей задаче – уцелеть любой ценой!

      За крестьянами тысячелетний опыт выживания, это тот народ, с которым не пройдут