Корабль отстоя (сборник). Александр Покровский

это ради экономии. Времени, конечно. И слов.

      Тут такая жизнь, что проживается она в три раза быстрее, чем на асфальте.

      И вот, чтоб не тратить ее на всякую ерунду, существуют некие нормы поведения.

      То есть: всех мичманов мы дружно называем на «вы» и по имени-отчеству. И они нас называют так же.

      Капитана третьего ранга мичмана иногда называют по званию.

      В состоянии повышенного добродушия он говорит им «ты».

      Между собой офицеры на «ты». Старшим офицерам мы говорим «вы» и по батюшке.

      Если старпом говорит: «Так! Петров!» – то это настораживает.

      Матросам «вы» говорится только в крайнем случае, и это их нервирует. Обычно – «ты» и «Мамедыч» вместо «Мамедов» – это всех устраивает.

      Командира мы все дружно называем «товарищ командир». Он старпома – «Андрей Антоныч», нас – так же или по должности, например: «Начальник химической службы!». После этого надо выкрикнуть: «Я!»

      Идиотия, конечно. Какой нормальный человек, услышав свою должность или фамилию, кричит «Я!»? Разве что если он на верхнюю часть не совсем здоров – но тем не менее.

      Это «Я!», скорее всего, от искаженного английского «Yes!», то есть «Да!».

      Думаю, что наше «Есть!» оттуда же.

      У нас многое оттуда. В смысле, из того самого места. Я бы вам показал то место, да боюсь, не так прозвучит.

КАК ВХОДЯТ

      Натурально входят.

      Входить в каюту надо, постучавшись. На пульт – тоже. Стучишь, открываешь дверь и входишь, произнося: «Прошу разрешения на пульт!» – не дожидаясь никакого разрешения. Но если не спросишь, могут выгнать в три шеи с криком: «Входить надо как положено! Что вам здесь?!!»

      А скажешь «Можно?» вместо «Разрешите» – услышишь: «Можно Машку под забором, а на флоте просят разрешения»

      При входе в кают-компанию говорят: «Прошу разрешения в кают-компанию», – после чего следует входить, потому что никто такого разрешения тебе давать не собирается, тут вам не надводный корабль, это там надо спросить разрешения и стоять столбом, ожидаючи пока не разрешат. У нас сказал – заходи. Это как «Сим-Сим, открой дверь!»

      Не произнесешь этих волшебных слов, старпом на входе яйца оторвет.

      Я до того привык на лодке в любую выгородку стучаться и просить разрешения, что иногда спросонья стучался в дверь гальюна, а потом спрашивал позволения войти, правда, тут же приходил в себя, а если кто-то за мной в тот момент наблюдал со стороны, то приходилось перед дверью гальюна еще и расшаркиваться, кричать: «Свои!!!» – вроде это я так специально придуряюсь.

      На лодке все придуриваются.

      Вызывает меня командир и говорит:

      – Химик! Чем дышим?

      – Кислородом, товарищ командир.

      – Не дерьмом?

      – Нет!

      – Точно?

      – Да!

      – Уверен?

      – Абсолютно!

      – Чем докажешь?

      Или:

      – А почему, когда вы бежите мимо меня, то все время очень сильно руками размахиваете?

      – Это от усердия, товарищ командир.

      – А по-другому