Еретическое путешествие к точке невозврата. Михаил Крюков

только отмахнулся.

      Из задней двери вышла Ута, волоча за собой большой мешок:

      – Вот, я кое-что собрала в дорогу.

      Гном хлопнул себя по лбу:

      – А вещи, мои вещи! Как же это я забыл?! Ведь где-то здесь должен быть мой мешок! – и он заметался по залу, заглядывая в тёмные углы. Наконец, гном обнаружил его под стойкой и с радостным воплем вытащил на середину зала.

      – Цел! Цел мой мешочек-то, даже не порылся в нём боров-трактирщик, вот повезло! Сейчас, сейчас, ещё минутку, с позволения вашей милости!

      Он развязал свой мешок, извлёк связку позвякивающих железок и опять полез под стойку. Повозился там, царапая железом по железу, и вскоре раздался щелчок и звон монет.

      – Эй, почтенный, ты что там делаешь? – спросил Вольфгер.

      – Ну должен же я получить хоть какую-то компенсацию за то, что почти сутки валялся связанным, как окорок, в пыльной кладовке?! – возопил гном.

      – Так ты что, денежный ящик трактирщика вскрыл? – с неудовольствием спросил Вольфгер.

      Гном промолчал. Он вылез из-под стойки, ссыпая монеты в кошель.

      – Где-то тут у хозяина должно быть пиво для своих. Маленький такой бочоночек… О! Вот и он! Заберём?

      – Сам понесёшь, – сказал Вольфгер. Вороватый гном нравился ему всё меньше и меньше.

      – Кстати, а зачем это тебя связали? – поинтересовался барон.

      – Ну, они думали получить за меня выкуп, – поморщился гном, – только просчитались. Никто за меня не дал бы и пфеннига, поэтому я бы так и помер у трактирщика в кладовке.

      – Но ведь гномы, как говорят, своих никогда не бросают, не так ли? – удивилась Ута.

      – Своих точно не бросают, – подтвердил гном, – но я-то не свой. Меня… изгнали.

      – Как изгнали? За что? – неожиданно вмешался в разговор отец Иона, у которого проснулся интерес к судьбе гнома, но тот не успел ответить, потому что в зал ввалился Карл и заявил:

      – Лошади осёдланы. Если ехать, то прямо сейчас, пока совсем не стемнело.

      На этом разговоры и кончились. Вскоре кавалькада выехала за ворота постоялого двора и, руководствуясь указаниями гнома, который трясся на лошади монаха, свернула налево к реке. Отряд двигался рысью, Вольфгер всё время оглядывался, опасаясь увидеть преследователей, но дорога была пуста. Впереди показалась неширокая, но быстрая река. Чёрную в сумерках воду закручивали водовороты у опор каменного моста, построенного в незапамятные времена. Перед въездом на мост стояло высокое вкопанное в землю каменное распятие, почти до перекладины поросшее мхом.

      – Сейчас из-под моста вылезет тролль и потребует плату за проезд! – заявил гном.

      – Не вылезет: нечисть не может жить рядом со святым распятием, – возразил монах.

      – На мост по одному! – крикнул Вольфгер, пропуская перед собой всадников маленького отряда. Когда ехавший последним Карл достиг другого берега, Вольфгер въехал на мост и оглянулся. Всё-таки их преследовали.

      Из окружавших дорогу кустов вывалилось человек тридцать мужиков, вооружённых пиками,