Черепаший вальс. Катрин Панколь

издевалась про себя Ширли. – Сам-то вечно обливался по́том со страху, если надо было два слова сказать на публике!»

      – Какая ты негостеприимная, мам! Надо же поцеловать мужа в рождественский вечер. Вы, между прочим, все еще женаты.

      – Зоэ… Ну пожалуйста… – пролепетала Жозефина.

      Гортензия смотрела на портрет отца, теребя прядь волос.

      – Это что за спектакль, Зоэ? Римейк «Захватчиков»[45] или «Возвращение папули»?

      – Папа не смог к нам приехать, вот мне и захотелось, чтобы у него было место за столом и мы выпили за его здоровье!

      – Ты хотела сказать «Плоский папа»! – бросила Гортензия. – Так эти штуки называются в Америке, и ты это прекрасно знаешь, Зоэ!

      Зоэ и глазом не моргнула.

      – Она не сама это выдумала, а вычитала в английских журналах. Flat Daddy![46] Это американцы изобрели. Вернее, жена одного солдата, который служил в Ираке, приехал в увольнительную, а четырехлетняя дочка его не узнала. А потом семьи солдат Национальной гвардии тоже захотели такую штуку, и пошло-поехало. Теперь каждая семья американского военного, служащего за границей, может заказать себе «Плоского папу». В общем, идея не нова. Зоэ просто решила обломать нам кайф, вот и все.

      – И вовсе нет! Я просто хотела, чтобы он был с нами.

      Гортензия резко распрямилась, словно отпущенная пружина.

      – Чего ты добиваешься? Чтобы мы все чувствовали себя виноватыми? Хочешь показать, что ты одна его не забыла? Что только ты его любишь по-настоящему? Не вышло, детка. Потому что папа умер. Полгода назад. Его сожрал крокодил! Мы тебе не говорили, щадили тебя, но это правда!

      – Нет, это ложь! – завопила Зоэ, затыкая уши. – Никто его не съел, он прислал нам открытку!

      – Да эта открытка завалялась на почте, ей сто лет!

      – Врешь! Все ты врешь! Это новая открытка от папы, он живой! А ты грязная вонючая вошь, ты бы всех со свету сжила, чтобы остаться одной в целом мире! Вошь ты мерзкая! Вошь! – всхлипывая, кричала она что есть силы.

      Гортензия откинулась на спинку стула, утомленно махнув рукой:

      – С меня хватит. Я умываю руки.

      Жозефина разрыдалась, отшвырнула салфетку и выскочила из-за стола.

      – Гениально, Зоэ! – воскликнула Гортензия. – У тебя нет еще в запасе сюрприза, нас повеселить? Мы прямо умираем со смеху!

      Гэри, Ширли и Филипп в замешательстве ждали, что будет дальше. Александр недоуменно переводил взгляд с одной кузины на другую. Антуан умер? Его съел крокодил? Как в кино? На блюде розовела печенка, тосты черствели, лосось сочился жиром. Из кухни запахло горелым.

      – Индейка! – вкричал Филипп. – Мы забыли выключить плиту!

      В комнату вошла Жозефина в белом переднике.

      – Индейка сгорела, – морщась, объявила она.

      Гэри горько вздохнул.

      – Уже одиннадцать, а мы до сих пор не ужинали. Достали вы, Кортесы, со своими психодрамами! Чтоб я еще хоть раз праздновал с вами Рождество!

      – Да что ж

45

Фильм Пола Шапиро (1995).

46

Плоский папа (англ.).