Охотился лис на жаворонка…. Ланиус Андрей

выдернула вилку телефона:

      – Пусть катятся ко всем чертям…

      Вплотную подойдя ко мне, она забросила мне руки на плечи и поцеловала долгим-долгим поцелуем.

      – Покури пока. И поставь чайник. Сделай кофе. А я ополоснусь.

      Она исчезла за узкой дверью. Оттуда послышался шум воды, на который накладывалось пение хозяйки дома.

      Я огляделся.

      Квартира была миниатюрной. Встав в коридоре у стены и вытянув руку, я без усилий дотягивался до противоположной стены. В комнате, как и предупреждала Алевтина, было неприбрано: постель смята (судя по положению единственной подушки, спала моя новая знакомая в одиночестве – по крайней мере накануне), дверца шкафа приоткрыта, со спинок стульев свешивались предметы дамского туалета, на столе – пепельница, полная окурков.

      Я прошел на кухню. Здесь было опрятнее, если не считать второй пепельницы, переполненной даже не окурками, а наполовину выкуренными сигаретами и даже едва зажженными, но сломанными, смятыми нервной рукой.

      Я заглянул в холодильник: одно яйцо, два сморщенных огурца, подвядший пучок зелени и блюдце с крохотным параллелепипедом масла. В подвесном шкафчике я обнаружил полупустую пачку чая, соль, немного гречки и два пакетика супа… В банке растворимого кофе порошка оставалось на самом донышке.

      Черт побери, неужели она и впрямь бедствует?

      Я разыскал чистые тарелки и разложил на них привезенные бутерброды. Так, где у нее стопки?

      Едва я закончил приготовления, как появилась Алевтина, кутаясь в махровый халат.

      Бывает, что, смыв косметику, женщина лишается половины своего шарма. Однако, к чести Алевтины, душ даже омолодил ее. Во всяком случае, выглядела она весьма притягательно.

      Заметив полную рюмку, она, не садясь, выпила и улыбнулась мне:

      – А знаешь, Дима, я все еще стою двести долларов.

      – Гораздо больше!

      – Ты не понял! – Она игриво топнула ногой в пластиковом шлепанце. – Я хотела сказать, что я еще ничего. Мужики на меня облизываются. Так-то, милый! – Она зазывно запрокинула голову. – Видел там, в кафе, остроносого типа с бородкой?

      Честно говоря, я не запомнил, но кивнул.

      – Ну, такой, с гнусной рожей? Пятый год меня обхаживает. Одно мое слово – на коленях приползет. Ноги целовать будет. – Она вдруг стукнула кулачком по столу так, что посуда подпрыгнула. – Не дождется, гад!

      Алевтина покачнулась.

      – Конечно, – согласился я. – Ты так прелестна, что сама можешь выбирать.

      – А что мне остается?! – вдруг взорвалась она. – Из меня сделали шлюху, элементарную б…дь! Ты понимаешь?! Суки! – В ее глазах заплясали сумасшедшие огоньки. – Сманили в новую газету, наобещали золотые горы, а та возьми и лопни! Что же мне теперь – в многотиражку идти?! Падлы паскудные! А жрать-то надо! А одеваться?! А отдохнуть хотя бы пару недель от этого бардака? А Сашенька? Твари! Ну почему я такая невезучая?! За что?! – Она уронила голову на скрещенные руки и зарыдала, содрогаясь всем телом.

      Вот они, запоздалые плоды моего коварного угощения.

      Я погладил ее по влажным волосам, по гибкой спине.

      – Успокойся,