Операция «Бангладеш». Леонид Алексеев

Нет.

      РУНЕЦ. Паш, хватит глумиться, а? Просто скажи, где и у кого подлинник?

      ПАВЕЛ. Эдуард Викторович, я же вам объяснил, что не понятно? Хотите, чтобы ваша картина была подлинником? Небольшое усилие – и нет проблем.

      РУНЕЦ. (Хватается за сердце и начинает задыхаться.) Петя… Петя… Пашенька… Позови Петю…

      ПАВЕЛ. Эй, Эдуард Викторович! Вы что это? Стойте-стойте! Нет-нет-нет! (Бежит к двери.) Пётр! Петя, сюда, бегом!

      РУНЕЦ. Скорую… Кариночка… Анюта… (Замирает.)

      ПАВЕЛ. Только этого не хватало.

      Павел выходит.

      Картина восьмая

      2010 год. Дом Эдуарда Викторовича. Гостиная.

      Карина, Бова, Дергобузов, Павел и Мудива.

      Возвращается Мудива в окружении Дергобузова и Бовы. Вслед за ними заходит Карина и прислоняется к стене у двери.

      БОВА. (Дергобузову.) Вань, не выдумывай, не нужна тебе эта дурацкая альпийская горка перед домом.

      ДЕРГОБУЗОВ. Карлыч, я всё продумал, вот увидишь.

      ПЁТР. Карина Эдуардовна, думаю, вам будет интересно узнать, что в день смерти, а вернее сказать, перед самой смертью, Эдуард Викторович встречался с Павлом Сергеевичем.

      БОВА. Это всем интересно.

      ПАВЕЛ. Любопытство – порок, Бова Карлович.

      ПЁТР. Павел Сергеевич и есть тот неизвестный.

      КАРИНА. Паша, и ты молчал? И ты,.. Паша?

      ПАВЕЛ. (Петру.) Молодец! Что ж, во всяком случае ноль больше минус одного. А я-то думал, мы тебя на работу возьмём.

      ПЁТР. Кто это, «вы»? Вам, Павел Сергеевич, самому бы теперь на улице не остаться.

      ПАВЕЛ. Мы с Любой.

      КАРИНА. Да, Петя… Не ожидала от тебя. Но на этом дереве любая зелень быстро становится гнилью.

      МУДИВА. (Павлу.) Какой работа для этот малчик? Когда я мочь забрат картина?

      ПАВЕЛ. Когда угодно. Вам всего лишь надо жениться на мне, и картина ваша.

      МУДИВА. На вас? У вас так не говорить.

      ПАВЕЛ. А мы не говорить, мы делать. У кого приданое, тот и невеста.

      БОВА. Ишь, чего выдумал!

      ДЕРГОБУЗОВ. Вечно везёт всякой сволочи.

      ПЁТР. Македонский отдыхает…

      КАРИНА. Паша… Это что же, опять?

      ПАВЕЛ. Значит, ещё не все долги мы оплатили.

      МУДИВА. Ж’э па лё шуа.

      Все смотрят на Петра.

      ПЁТР. Ну что? У неё нет выбора, говорит.

      ПАВЕЛ. Так вы согласны, или я уничтожаю картину?

      МУДИВА. Жё панс кё уи… Мэ… Но… Натандэ па лямур.

      БОВА. (Петру.) Что там с лямуром?

      ПЁТР. Да пошли вы все.

      Пётр выходит.

      ПАВЕЛ. Само самбой, вы откажетесь от всех претензий к госпоже Запольской и рассчитаетесь по её долгам с этими господами.

      МУДИВА. Дакёр. Согласен.

      В дверях слышится шум. Пятеро ребятишек – двое чёрных и трое белых – заталкивают Петра в гостиную.

      ПЁТР. Стойте! Стойте, куда вы? Шпана!

      МУДИВА. Се сон мезанфан.

      ПЁТР. Все пятеро?

      МУДИВА. А… Как сказать? Дузанфан дю премьер марьяж.

      БОВА. Вот такой, говорит, марьяж в прикупе.

      ДЕРГОБУЗОВ. Нет, Карлыч, это не марьяж, это чистый преферанс.

      ПЁТР.