Книга Небытия. Вадим Богданов

отец.

      – Идем, сын. Поймай верблюда.

      Когда Дамон и Бальбандирет подходили к лагерю, они увидели несчастного Джохи. Джохи еле ковылял, его хурджун волочился по земле, ног подгибались, голова болталась из стороны в сторону, как ботало у коровы.

      – Непослушный Джохи! Ты уходил со стоянки? – Дамон нахмурился – когда воины отправлялись в набег, в лагере каждый человек был на счету, мало ли что могло случиться.

      – О-о… О, кхай-пхе… О, славный Дамон… – Джохи еле ворочал языком от усталости. – Ты не будешь ругать меня, если увидишь, что я принес тебе из самой чамчамы.

      Джохи вывалил содержимое хурджуна.

      – Колючки? Ты что, смеешься надо мной?! – Дамон, кажется, действительно рассердился.

      – Хой… Нет, не то… – Джохи вытащил из сумы, снова зацепившуюся за что-то, латную перчатку. – Я отнял ее у самого Хембешая! Для тебя, о Дамон!

      Дамон принял перчатку из рук Джохи. Примерил на правую руку, перчатка оказалась велика, хотел примерить на левую, но передумал и передал Бальбандирету. Тот жадно схватил ее, натянул на руку.

      – Эх! Велика самую малость! Какая замечательная перчатка, отец!

      – Где ты нашел ее, удачливый Джохи? Сможешь показать место? – Дамон положил Джохи руку на плечо.

      – Конечно, господин мой, конечно!

      – Там, где была одна перчатка, должны быть и остальные доспехи. Хэн! Но нам пора уходить с этой стоянки… Мы найдем их, когда снова вернемся в эти края, – Дамон повернулся к Бальбандирету, посмотрел на его руки, плечи… – А ты пока подрастешь, сын мой. Я думаю, скоро доспехи Хембешая станут тебе впору. Не зря твоя мать Вельда принадлежит к роду северных великанов. Ты молодец, Джохи, приходи сегодня кушать кебаб в мой шатер. А эти колючки, их не станет есть даже черный верблюд Шайтана. Бальбандирет, собери их и брось в костер, а то кто-нибудь разорвет о них свои чарухи. Что с тобой, невеселый Джохи? Идем, у меня есть, чем угостить тебя и до кебаба. Хэн!

      Вечером отец и сын смотрели на Бога.

      Бог был черен, ноздреват, похож на камень. Глава рода и будущий Хранитель ждали, когда Бог откроет им свой лик.

      Бальбандирет увидел первым.

      Черная неровная поверхность Бога ожила – бугры, впадины, сколы мертвого камня двинулись вдруг, подобно шершавой коже, натянулись на скулах, сложились на лбу морщинами, нависли тяжелыми веками над глазами. Бальбандирет вздрогнул – это превращение неживого камня в живого Бога, оно так… непонятно… каждый раз… всегда… Мальчик еще не привык к чуду.

      Сегодня Бог был добр к нему. Бог улыбался – глазами. Насмешливо, с прищуром смотрел на мальчишку. Что, взял в руки меч и чуть не потерял свои причиндалы? Чем тогда хвалился бы перед девчонками?… Глаза выпуклые, один выше другого. Нос едва угадывается в камне, а рта совсем не видно. Бальбандирету нравился этот лик Бога. Когда Бог являл его, Бальбандирет считал день удачным.

      Дамон тоже увидел.

      Бог вышел из черной каменной глубины, лег тенью на корявую