#эдиптына. Стамбул. Лика Конкевич

наполненный разлукой. В нем много грусти.

      Если всматриваться дальше, можно увидеть едва заметную дорожку от его глаз до угла комнаты.

      Они сидят в кинотеатре.

      – Ты сдержанный, Давид! У тебя ниже головы ничего не существует, как будто. Мне кажется…

      – Согласен, – кивает головой и приближается к Эрике, – а как у тебя идет, колись.

      – Нууу… вот я думаю. Потом мысль опускается через шею, вниз. Потом к сердцу. Там сразу пульсирует, стучит. И растекается по рукам. Отдает в ноги. В низ живота. Когда как.

      Если страшно, то цепенеют ноги. Я, как испуганный суслик, замираю. Двинуться не могу. Когда злюсь, машу руками и из груди вырывается жар. Когда раздражаюсь, в голове стучит монотонно и гадко.

      Когда люблю…

      – В матку? – пытается опередить Давид, но Эрика злится.

      – В член! Это у тебя так. Или в большую голову вдарит, или в маленькую. У меня – иначе!

      – А как? Не злись. Я не хотел тебя перебивать и обижать. Вырвалось. Ты очень интересно рассказываешь.

      – А некогда продолжать. Фильм начинается. Смотрим.

      – Эх, – расстроился Давид, но добавил, – мы обязательно продолжим этот разговор. Обязательно!

      6

      – Чего такая агрессивная? Хочешь меня? Давай потрахаемся!

      – Иди в жопу, Давидка.

      – Да шучу я, мегера. Обожаю тебя такую бешеную и агрессивную. Мне кажется, в сексе ты порвешь любого мужика. Повезет кому-то. Точно.

      – Я твоего мнения не спрашивала! – еще сильнее злится, но остается мягкой и заинтересованной в диалоге. Ей нравится это возбуждение и то, что сейчас происходит между ними.

      Ей нравится Давид, именно такой. Хотя, в этом она вряд ли когда-нибудь так открыто ему признается.

      Давид чувствует это и довольно продолжает:

      – А я и не нуждаюсь в разрешении, женщина! – смотрит прямо в глаза и улыбается, – потанцуем?

      – Сдурел? Где? Здесь? – напрягается, выпрямляет спину, как телескопическая удочка.

      – Да. Здесь. Со мной. – Он не ждет ее согласия. Достает из кармана телефон и ставит мелодию на свой вкус, на ходу подхватывая остолбеневшую Эрику.

      – Улица! Дурак! На нас все пялятся!

      – Пусть. Завтра проснемся звездной парой турецкого интернета. Смотри на меня, доверься и забудь обо всех. Есть только ты и я. Дыши… – прижимая к себе, начинает движение Давид.

      У Эрики кружится голова. Она готова вырываться и бить, кричать, сопротивляться, но не может.

      Погружение в мужское тело расслабляет и отпускает контроль. В руках Давида хорошо и, «действительно, будь что будет, хорошо же сейчас»…

      – Мне нравится двигаться с тобой. Ты чувствительная женщина, Эрика, – шепчет Давид.

      – Молчи, дерзкий хам.

      – Аха, я сама нежность, милая, о чем ты. Тебе нравится, да? А признаться не можешь. Вот и весь ответ, – улыбается Давид, начиная дышать тяжелее – давно не танцевал. Сигареты. Трудно…

      – Д..да… молчи. Пожалуйста, Давид… Мне