Расслабься, крошка!. Георгий Ланской

пролепетал он. – Машина, зараза такая, сломалась в чистом поле, там даже связи не было. Пока эвакуатор вызвал, пока то да се… Я решил: раз вы на рейс все равно опоздали, то не полетите, и не стал билет брать…

      Егор шикнул, велел ждать внизу и воровато прокрался в ванную. Наскоро умывшись, он нацепил майку, сунул ноги в туфли и, прихватив чемодан, как вор, выскользнул из номера.

      Можно было разбудить Карину и попрощаться по-человечески, тем более после всего, что между ними было ночью.

      Наверное, так было бы правильно, но Егор вдруг сам себя запрезирал за вчерашнюю слабость.

      Сейчас, когда на улице медленно наливалось золотом солнце, все тревоги казались надуманными и смешными. Глупо даже, что он так вот распустил нюни из-за погибшего товарища, который по большому счету и товарищем-то не был… Чужой человек, не постеснявшийся предать.

      А кто обижается на посторонних?!

      Другое дело – Карина.

      Ох, ни к чему были эти всхлипы у нее на груди, и уж совсем ни к чему – суматошный, горячечный секс, который неизвестно к чему приведет.

      Конечно, на тот момент она вовремя оказалась рядом, но лучше бы он переждал один, чем слушать ее тихий голос, успокаивавший и мягкий…

      У нее были маленькие, помещавшиеся в ладони груди, а от кожи пахло шоколадом…

      Машина летела к аэропорту.

      Сконфуженный вчерашним происшествием, шофер старался домчать пассажира как можно скорее. В динамиках душераздирающе орал какой-то блатной хит, про волюшку, воробья и раскрошенный каравай, выводимый на редкость гнусным голосом.

      Егор смотрел в окно и думал о Карине.

      Хватит!

      Ну тебя в баню, девочка, с твоими попытками психологического анализа. Мы стальные, железобетонные, наши нервы – натянутые канаты… и всякое такое.

      А то, что рассопливился, – так может популярный телеведущий позволить себе сойти с ума на пять минут?!

      В бизнес-классе было не так много народа, чтобы все пялились и просили автографы. Пассажирам, расположившимся тут, преимущественно было за тридцать, вряд ли они фанатели от музыкальных шоу. Правда, в соседнем ряду, вместе с пузатым мужичком лет сорока, сидела молоденькая блондиночка, косившаяся на Егора с явным интересом, но он, сунув в уши наушники, быстро прикрыл глаза и сделал вид, что дремлет, надеясь, что ей не придет в голову знакомиться. Отгородившись от всех броней готического рока, Егор понял: ему страстно хочется в привычную суматоху Москвы…

      Скоро чернявая стюардесса прикатила тележку с едой и вежливо спросила, что Егор желает: рыбу или курицу? Поначалу он решил отказаться от еды вообще, поскольку есть при посторонних не любил, но потом, вспомнив, что даже кофе не успел выпить перед отлетом, взял рыбу и томатный сок, улыбнувшись своей фирменной дежурной улыбкой.

      Он всегда старался улыбаться. Пустяк вроде, а людям приятно.

      Верный друг Димка, к примеру, в последнее время важничал и людям, обслуживающим его, никогда не улыбался. Он считал, что заносчивое лицо придает ему значимости…

      Самолет пошел на посадку как-то излишне быстро.

      Егор