Мать железного дракона. Майкл Суэнвик

смерти. Важные темы, сведенные к маленьким жестам. И в центре всего этого… обычная женщина, исполненная обычной доброты. Такая не осадит террориста, не убедит больного кандидата в президенты изменить политику здравоохранения, не отговорит от самоубийства юную поп-звезду. Но она делает для своих подопечных что может, выходит на ночное дежурство, чтобы подменить подругу, нет, даже не подругу – просто коллегу, которая хочет послушать, как дочка поет в школьном спектакле…

      Эмили уже ушла.

      Ну и ладно. Продать такой сериал не удалось бы даже Хелен В. Для такой вдумчивой и умной истории просто не нашлось бы аудитории. Может, когда-нибудь в пятидесятых, а сегодня – нет. Сегодня Хелен просто пожалела, что вслух рассказала о плане побега. Облеченный в слова, он казался ненадежным. Да что уж тут деликатничать – глупым. Но ничего другого у нее не было.

      – «Я запутался», – сказала она. – Алистер Кроули, первое декабря тысяча девятьсот сорок седьмого года.

      Видимо, минул еще один день. Хелен закрыла глаза и позволила темноте унести себя вниз по течению.

      Внезапно громко завибрировала машина – та, что время от времени надувала рукава, липучками пристегнутые к ногам Хелен, эти мерзкие рукава сжимались и разжимались, сначала на правой ноге, потом на левой, имитируя нагрузку при ходьбе. Штукенция вроде как не давала крови застаиваться, но включалась она ровно тогда, когда Хелен удавалось наконец о ней забыть. Наверно, Хелен спала. Кто-то насвистывал.

      – С добрым утречком, красотка. Какой чудесный денек. Приятно же в такой денек быть живой? – Дневной медбрат принялся отстегивать и пристегивать прозрачные мешки. Потом провернул фокус с каталкой, чтобы перекатить Хелен с койки и поменять белье.

      – Нет, – ответила она. – Неприятно.

      – Вечно-то вы так. Безнадежны. – Он перекатил ее обратно.

      – Я тут все гадаю, – скорее от скуки, чем с какой-то определенной целью, сказала Хелен, – у вас имя-то есть?

      – Ну вот, теперь вы задели мои чувства, – с улыбкой отчитал ее медбрат, уперев руки в боки. – Чарльз. Я вам уже не раз говорил.

      – Чак. Понятненько. – Хелен отвернулась, уставившись на стоявшие в ряд мониторы, а потом (потому что сдержаться было выше ее сил) снова повернулась к медбрату. – Скажите, Чак, почему вы вечно такой до чертиков счастливый?

      – Прекратите-ка. – Невероятно, но в его голосе прозвучало искреннее раздражение. Видимо, Хелен удалось-таки пробить броню идиотизма. – Вы нездоровы, но это не дает вам права обращаться с людьми так, будто они дураки.

      – Чак, Чак, Чак. Вы что, ни разу не смотрели «Клоунов» Феллини? Вы дурак. Я дура. Вся наша чертова планета – планета дураков. Корабль дураков. Именно поэтому мы и здесь. Чтобы Богу было над чем посмеяться. Если не можешь смеяться над идиотами, что ты тогда вообще можешь? Устал от идиотов, значит устал от жизни.

      – Вы безнадежны. Просто безнадежны. – Дневной медбрат снова улыбался.

      – Я не устала от жизни, – сказала Хелен. А затем, поскольку прозвучало не очень убедительно, повторила: –