Мой дом – чужая крепость. Евгения Горская

заперла за ним дверь и постояла, уставившись в стену. Почему-то, открывая дверь Максиму, она решила, что пришел Коля Корсун. Очень глупо с ее стороны, Коля даже не знает, в какой квартире она живет.

      Ему нет до нее никакого дела.

      Впрочем, ей тоже нет до него никакого дела.

      Что-то вытянуло Корсуна из мутного тяжелого сна. Снились ему какие-то развалины, серые кучи арматуры и он, одинокий и потерянный, полный чувства опасности среди этих куч. Коля поморгал, повернулся на спину и понял, что звонят в дверь.

      – Привет, – кивнул он Леночке, впустил ее в квартиру и поплелся в ванную.

      Вчера он перебрал, сначала допил вино, потом водку, которая осталась от предыдущих выходных. Под душем тяжелая одурь начала проходить, он сделал воду попрохладнее, потом еще прохладнее. Потом с удовольствием растерся жестким полотенцем, напялил висевший здесь же махровый халат и вышел на кухню почти человеком. Халат ему подарила одна из подружек. Сначала он подарку здорово огорчился, потому что считал халат вещью совершенно ненужной, а места в шкафу он занимал много. А однажды после душа, спутав халат с банным полотенцем, Коля понял, что это вещь удобная и нужная, и даже собрался приобрести еще один на смену, но так и не приобрел, руки не дошли.

      – Кофе будешь? – Леночка шарила по кухонным полкам, и ему стало почему-то неприятно.

      – Угу.

      – Ты на меня не сердишься за вчерашнее?

      – Нет.

      – Коль, ну согласись, что я права, – она все шарила по полкам, и теперь это уже откровенно его раздражало. – Я же ничего о тебе не знаю.

      – Что ты ищешь, Лен?

      – А? Нет, ничего. – Она наконец оставила несчастные полки в покое, насыпала кофе в турку, поставила на огонь. – Мы с тобой уже столько времени, а ничего о тебе не знаю.

      Они встречались раз пять, не больше, но Корсун уточнять не стал, конечно.

      – Это просто невероятно! Я к тебе прихожу, остаюсь, а ты ничего о себе не рассказываешь.

      Кто он такой, стоило узнать до того, как у него оставаться, зло подумал Корсун и опять промолчал.

      – Вот скоро Новый год. Ты не собираешься познакомить меня с родственниками?

      Кофе из турки убежал, Корсун выключил газ, отодвинул Леночку, кое-как вытер тряпкой плиту.

      – У меня нет родственников.

      – Ну вот видишь! Я ничего о тебе не знаю, ничего.

      Кофе оказался слабым, невкусным. Нужно было сварить заново, но ему не хотелось ее обижать.

      – Ты мой любимый человек, а я ничего о тебе не знаю. Я даже не знала, что ты…

      Про любовь ему слышать было еще неприятнее, чем наблюдать, как она роется в полках.

      – Сирота, – подсказал Корсун.

      – Ко-оля, – она укоризненно на него посмотрела. – Я с тобой серьезно разговариваю. Как же… так получилось?

      – У меня мама умерла, когда мне было восемнадцать лет.

      – Да-а? А отчего? – Ей стало так любопытно, что она даже отставила чашку с кофе. – Сколько ей было лет?

      – Исполнилось сорок шесть.

      – Слушай, а отчего можно умереть в сорок шесть?

      – По разным причинам