Мой дом – чужая крепость. Евгения Горская

Я тебе что, девка с трассы? – Лена допила вино, плеснула себе еще.

      – Лен, ну что на тебя нашло? Что за кликушество?

      – Кликушество?! Да тебе наплевать на мои… мои проблемы!

      – А какие у тебя проблемы? Ты расскажи сначала, потом будешь решать, наплевать мне или не наплевать.

      – Почему ты не говоришь, кто ты?

      – Я сказал, – терпеливо повторил он. – Я работаю на заводе.

      – А я еще раз спрашиваю – кем? Кем ты работаешь?

      – Это имеет значение?

      – Да! – закричала она. – Да! Это имеет значение! Я тебе…

      – Не девка с трассы, – подсказал он. – Лен, кончай. Ты выпила лишнего и говоришь глупости. Давай я тебя провожу домой, завтра все будет выглядеть по-другому, вот увидишь.

      – Не надо меня провожать! – она заплакала, вытирая лицо и размазывая по нему тушь. – Не смей меня провожать!

      Она жила рядом. Он ее проводил, конечно. Шел за ней, стараясь не приближаться, слушал, как она всхлипывает, и вместо жалости испытывал трусливое облегчение. Впрочем, жалость он тоже испытывал, потому что все сказанное ею было правдой. Он ее использовал, и ему было наплевать на ее проблемы.

      «Я никогда бы не подумала, что ты можешь так поступить с девушкой, Коленька», – сказала бы мама.

      Можно делать все, что не обижает людей, когда-то повторяла она. Сейчас Корсун мог бы с ней поспорить: жизнь устроена так, что не дать обидеть себя однозначно означает обидеть другого. А себя в обиду Корсун давно уже не давал.

      Около подъезда он попытался помириться с Леночкой, но она вырвала руку, брыкнулась, произнесла несколько непечатных слов, чего он терпеть не мог, и тем самым сделала все, чтобы он почти не испытывал мук совести.

      Суббота, 15 декабря

      Утро выдалось совсем тоскливым. Тоня полежала, разглядывая потолок в свете далеких уличных фонарей, посетовала, что тьма как опустилась на несчастную московскую землю месяц назад, так все никак не рассеивается, и нехотя поднялась с постели. Нехотя поплелась в ванную, потом на кухню. Только устроившись с чашкой кофе у окна и наблюдая за лениво подступающим мрачным рассветом, почувствовала, что ненужная и беспричинная тоска слегка отодвинулась. Ей не с чего тосковать, она молодая, красивая, успешная женщина, и ее ждет впереди огромное счастье. Нужно только все время в это верить, а она забывает.

      Неожиданно и громко протренькал дверной звонок. Тоня метнулась к двери, даже не взглянув в глазок, распахнула ее и разозлилась, уставившись на соседа Максима. Она сто раз ему намекала, что являться, когда заблагорассудится, к молодой женщине просто неприлично, но он на ее намеки плевать хотел, являлся иногда даже среди ночи, а если она не открывала, начинал колотить по двери.

      – Ну что на этот раз? – мрачно пробурчала Тоня, загораживая вход в квартиру. – Позвонить не мог?

      – Спаси, подруга, – легко ее отодвинув, Максим проник в прихожую, привалился к стене. – Помоги, христа ради, не дай пропасть. Анальгинчику дай или чего там… Голова сейчас расколется.

      – Пить надо меньше.

      – Конечно, надо, – согласился он. – Я что, спорю? Ну