Девчонки и прогулки допоздна. Жаклин Уилсон

написал «Элли» и нарисовал симпатичного слоника с изогнутым хоботом.

      – Теперь понятно. Это была я. – Я понемногу сжимаюсь до своего нормального размера.

      – Ты и сейчас рисовала слоников?

      – Надеюсь, что нет, – говорит Магда. – Учитывая, что она рисовала меня.

      – И меня, – вставляет Надин. – И тебя тоже.

      – Меня? – переспрашивает он.

      – Надин, – одергиваю я подругу.

      – Ладно тебе, покажи. Смотри, – он открывает альбом. – Вот это ты.

      С замиранием сердца я вглядываюсь в свой портрет. Меня еще никто никогда не рисовал. Ну, если не считать Цыпы и его карандашной мазни на тему «Моя семья». Впрочем, Цыпа изображает меня в виде двух кружков, четырех палочек и каракулей вместо волос, так что его портреты не слишком льстят самолюбию.

      У этого парня портрет получился… удивительный. Просто блеск. У него такой же фломастер, как у меня, но он настоящий виртуоз. Наверняка поклонник Обри Бердслея. Так же уверенно размещает фигуру на бумаге, контуры четкие, хорошо прописаны детали: волосы, лицо, текстура джемпера. Это мои волосы, мое лицо, мой джемпер (ну ладно, взятый взаймы у Цыпы). Он нарисовал меня так, как я хотела бы выглядеть – умной и сосредоточенной. Я рисую в альбоме – рисую его. А он на моем рисунке рисует мой миниатюрный портрет.

      – Смотри-ка, – оживляется Надин, – он нарисовал, как ты рисуешь его, а ты нарисовала, как он рисует тебя.

      – Кончай трещать, – вмешивается Магда. – Ну-ка, Элли, покажи, как он получился.

      Она выхватывает у меня альбом и предъявляет парню мой рисунок. Тот довольно смеется:

      – Замечательно.

      – Да что ты, твой портрет гораздо лучше.

      Обидно. Не то чтобы я завидовала чужим успехам. Я ни капли не расстраиваюсь из-за того, что не звезда школы и не способна побеждать в разных спортивных играх, но одно я считала само собой разумеющимся – что хорошо рисую. Лучше всех в классе.

      – Ты в каком классе? – спрашиваю я.

      – В одиннадцатом.

      Фу, прямо камень упал с души. Может быть, через два года я тоже сумею так рисовать. Может быть.

      – А ты в каком классе, Элли?

      – В девятом, мы все в девятом.

      Надин переглядывается с Магдой, и обе вздыхают. Их задевает, что я сообщила наш возраст. Возможно, они обе могли бы сойти за десятиклассниц. Может, они выглядят даже старше. Но я меньше их ростом, и из-за круглых щек с ямочками меня легко принять за одиннадцатилетнюю или двенадцатилетнюю малявку. Если бы не грудь. Я ерзаю на стуле. Нет, я не выпячиваю грудь. Просто распрямляю спину.

      – Пойду схожу еще за кофе. Девочки, вам что-нибудь принести?

      – Нет, спасибо, мы уже уходим, – говорю я.

      – Никуда мы не уходим, – перебивает меня Магда. – Кофе – это отличная мысль.

      Он улыбается и направляется к прилавку, альбом остается лежать на столе.

      – У меня нет денег, – громко шепчу я. – Я и так тебе должна, Магда.

      – Ничего, он заплатит. Этот пижон из Халмера наверняка не из бедных, – говорит Надин. – Ты ему явно приглянулась, Элли.

      – Ничего подобного, – выпаливаю я и