Окна во двор (сборник). Денис Драгунский

странную смесь восторженного ожидания счастья, о котором она мечтала всю свою юность, – и внезапной недоверчивой осторожности, приправленной горьким предчувствием разочарования в том, что еще не случилось…».

      Уф.

      Потом литература стала действовать приемами Станиславского. Тяжкое горе лучше всего изображает спина актера, отвернувшегося от зрителей. Душевное смятение – случайно роняемая книга. А лучше всего маскировать свои страдания. Герой Чехова в тоске и отчаянии говорит, глядя на карту: «А должно быть, в этой самой Африке теперь жарища – страшное дело».

      Литература научилась не рассказывать о чувствах, а показывать их.

      Здесь тоже накопились штампы. Он прислонился лбом к холодному стеклу. Я на правую руку надела калошу с левой ноги. Ну и так далее.

      В общем, худо-бедно люди научились выражать свои эмоции с помощью слов.

      Прямо (описывая чувства) и косвенно (показывая их).

      Хотя эмоции гораздо легче выражает музыка.

      Музыка эмоциональна, как плач или смех ребенка, как сердцебиение – то редкое и глухое, то частое и четкое. Как дыхание – свободное или сдавленное. Как ощущение легкости или тяжести во всем теле.

      Раньше человек, чтобы поделиться своими переживаниями, что-то рассказывал о себе и переполняющих его чувствах. Напрягался словами, бедняга.

      Иные нынче времена.

      YouTube позволяет обмениваться эмоциями напрямую. Постить в социальных сетях музыку. Часто вообще без словесного сопровождения.

      Дескать, я сейчас ай-ла-ла, ой-ло-ло, тжжжхххх!

      И получить в ответ: ла-ду-ди-даммм, да-ду-ди-ламмм, паммм…

      Поговорили, в общем.

      толковый словарь живого великорусского языка

      Скорбное бесчувствие

      Одна девочка на вступительном собеседовании сказала, что хочет заниматься пиаром. «Хорошо. Ну, расскажите нам, что это такое – пиар?» – спросила преподавательница. Девочка сначала задрыгала руками, изображая в воздухе что-то этакое, и сказала: «Ну, это, ну, в общем, когда пиарят!» А потом обиделась и крикнула: «Да вы что, сами не понимаете?!» Это мне рассказывала Татьяна Ильинична Иванова, наставница юных журналистов.

      А мне одна девочка-студентка, будущая журналистка, говорила, что ей неинтересно.

      Все неинтересно. Книжки неинтересно, картинки неинтересно, экономика и право тоже ни капельки неинтересно.

      – А что вам интересно?

      – Интересно – это когда прикольно.

      – Хорошо, – сказал я. – А что лично вас прикалывает? Что вам по приколу?

      Она угрюмо замолчала и молчала целых три минуты. Потом прошептала, чуть ли не со слезами:

      – Ну, это, в общем… чтобы приколоться…

      И опять замолчала. Я сказал:

      – Отлично. Но что именно? Вы только не стесняйтесь. Музыка? Дискотека? Ночной клуб? Выпить? Поплясать? Ну, это самое… сексом заняться? Или, пардон, косяк забить, вмазать? Я никому не скажу.

      Она жутко обиделась:

      – Что я, пьянь? наркота? клубная дурочка?.. Прикол – это прикол. Вы просто не знаете, что такое прикольная жизнь.

      – А