Привет от верблюда. Валерий Гусев

еще мне показалось, что эта карта нарисована детской рукой. И Аральск был написан без мягкого знака.

      Король между тем водил над картой кончиком карандаша и что-то бормотал. Причем не громко. И еще мне показалось – так, чтобы его не услышали другие:

      – Вот – вылетели мы отсюда и шли этим курсом около двух часов. Потом свернули на запад и летели минут сорок. Если учесть верховой ветер, то, скорее всего, мы находимся где-то здесь. – И он поставил на листке чуть заметную точку совсем недалеко от перевернутой чашки без ручки.

      И кажется, ему это очень понравилось.

      А мне что-то не понравилось. Какое-то тревожное подозрение шевельнулось внутри.

      Но тут Король сказал каким-то учительским тоном:

      – Мне представляется, что мы верно решили эту задачу, друзья мои. В ответ заглядывать не будем – нам его подскажет сама жизнь. – Тут он вроде бы как опомнился, вздрогнул и как-то виновато, немного испуганно посмотрел на меня.

      – Это вы так своих подданных называете? – спросил я. – «Друзья мои».

      – Иногда. Когда они хорошо себя ведут. На уроках и в дортуарах. – И опять испуганно посмотрел на меня.

      Сумасшедший король… В пустыне… Что ж, бывает. Кажется, был какой-то сумасшедший король Карл во Франции. Но его вовремя казнили. Впрочем, казнили, кажется, английского Карла.

      Но этот псих вполне симпатичный. «Друзья мои» – это звучит.

      – А что такое дортуары? – спросил я. – Какие-нибудь ристалища?

      Король рассмеялся от души.

      – Что ж, в нашем королевстве дортуары порой превращаются в ристалища. Там сражаются подушками.

      Какой мирный народ. Этот король-псих становился мне все приятнее. Как же он здорово заботится о своем народе, если у него воюют только подушками. В каких-то дортуарах.[1]

      Не очень все это понятно, но опасения пока не внушает. А только симпатии…

      У второй карты между тем шло такое ристалище, что казалось, вот-вот эти дортуары возьмутся за оружие.

      И я переметнулся к ним с миротворческой миссией.

      – Тебе чего? – встретил меня вежливым вопросом Шкорпион.

      – Посмотреть. Может, и я что-нибудь полезное вспомню.

      И я ткнул свой нос в бандитскую карту. И прибалдел. Она была почти точной копией королевской карты. Только нарисована аккуратней. И Аральск был с мягким знаком, где ему положено. И перевернутая чашка без ручки. И буквы «Т. – К.».

      И смутное подозрение снова черной птицей мелькнуло передо мной. Ну, как бы перед моим внутренним взором.

      Но я эту птицу отогнал и постарался вникнуть в суть спора. А она была такова: каждый выбрал на карте свою точку. Свою любимую. И доказывал, что прав именно он.

      Больше всех горячился пилот. Его точка отстояла от чашки дальше всех других. И он доказывал свою правоту тем, что никто лучше него не разбирается в картах.

      Молчали только амбалы. Они уже разглядели все небо, и теперь один из них чесал пистолетом спину, а другой, усевшись, пересыпал теплый песок из ладони в ладонь. Очень умные ребята.

      – Жрать

1

Дима, вероятно, не знал, что дортуар – это общая спальня в закрытом лицее или пансионе, а ристалище – место для всяких состязаний по борьбе и другим видам спорта; да, собственно, и сами эти сражения тоже порой называют ристалищами. Зная это, Дима во многом разобрался бы гораздо раньше.