Милицейская сага. Семён Данилюк

каждого из них добротным трудягой.

      В девять тридцать Чекин объявил отбой.

      – Кто не закончил, завтра крайний срок.

      Обрадованный Ханя захлопотал над телефоном.

      – Нонна Геннадьевна, Вадим Викторович на проволоке, – промурлыкал он. – Мою машину к подъезду.

      Выслушал что-то горячее, хмыкнул:

      – Ах ты, козлик. Ну, попасись еще чуть-чуть. Папа приедет, погоняет.

      Повесил трубку.

      – Шлюшка. Звездит, будто все выпили. Благородные сэры, карета будет подана.

      По отходящему ко сну городу с жуткой, пугающей редких прохожих сиреной пролетел «Рафик» скорой помощи. На территории больничного городка он покружил по аллеям и остановился у заброшенного, стиснутого кустами одноэтажного здания, на котором фары высветили угрюмую табличку «Городской морг».

      Поносно-жёлтого цвета дверь распахнулась. – Слава тебе Господи, добрались-таки. А мы уж хотели за другой партией мужиков посылать, – Нонна была пьяна. И, как всегда, пьяная, бесстыдна. – Ба, и Аркашенька здесь. Что ж давно не захаживал? Я ведь всегда. Ну, ты понял?

      – Понял, – невозмутимо подтвердил Чекин и прошел мимо нее в приемную, даже не обернувшись на возню, поднявшуся за его спиной: Ханя шел на Нонну приступом.

      В кабинете экспертов за уставленным закусками столом сидела в обнимку с гитарой молодая раскрасневшаяся женщина с красивым русским лицом – судмедэксперт Валентина Каткова. К столу подкатили каталку для перевозки трупов. Накрытая свежей простыней, она служила сервировочным столиком.

      – П-пусто, – Чугунов рысьим взором прошелся по столам. – Совсем ничего не осталось.

      – Чтоб меня без спиртного встретили! – Ханя сноровисто залез в шкаф с хирургическим инструментом и выудил оттуда не много-не мало – три бутылки спирта.

      – Вот стервец! Ты б так кражи раскрывал, – Нонна от души хлопнула Ханю по заду. – Ладно, следопуты! Давайте за стол и – надо эту бодягу кончать к чертовой матери!

      – Кончать, чтобы начать к-кончать! – скаламбурил Чугунов и, единственный, смутился.

      Через час стол «развалился».

      Ханя потащил в санузел затеявшую блевать Нонну. Быстро опьяневший Чекин невнимательно улыбался вяловатым Чугуновским анекдотам. Андрей, сидевший на диване с Валентиной, коснулся губами ее локона. Она рассеянно улыбнулась. – Господи! Как хорошо. Так бы сидела и – ничего не надо.

      Будто что-то расслышав в нем, встрепенулась:

      – Не думай. Все будет хорошо. Вот увидишь – тебя назначат.

      Андрей заметил глумливую ухмылку Чугунова, поднялся. – Покурить хочу на воздухе.

      На крыльце он перегнулся через перила, потряхивая шумящей от выпитого головой. Услышал легкие шаги. Повернувшись, поймал разгоряченную выпитым Валюху.

      – Простил? – заглядывая в глаза, с показным смирением прошептала она.

      – За что?!

      – За него.

      – Полно. Это я перед тобой кругом виноват, – Андрей осторожно провел пальцем