Милицейская сага. Семён Данилюк

Свечку вам, Лавейкина, стоит поставить – повезло. Поздно вы мне попались.

      – Смеётесь над старушкой, Андрей Иванович. А ведь едва жива. Ноги вот отказывают. Закупорка вен. А тут ещё на нервной почве сердце. Не жиличка я, видать, на этом свете. Врачи на операцию уговаривают, а я им: раз следователь не велит, раз моему следователю надо, так хоть на костылях, а приползу по вызову. Он у меня такой редкий человек: зря не прикажет.

      Подхалимаж Лавейкиной был столь кондовым, что Тальвинский всякий раз исподволь выискивал в её глазах чёртиков. И иногда казалось, – замечал.

      – Стало быть, вы подтверждаете, что, кроме вменённой вам суммы в девятьсот рублей, иных хищений не совершали? – сухо уточнил он. – Или появилось дополнительное заявление?

      – Не. Не совершала, – осторожная Лавейкина заново наполнилась тревогой.

      – В таком случае до послезавтра. Будем направлять дело в суд.

      – Ну, уж и ладно. И разом. Все равно позор, – она медленно попятилась, слегка двигая задом, словно нащупывая таким образом дверь. А, нащупав, выдавилась в коридор, откуда ещё какое-то время доносилось тихое её стенание.

      – Видал, какова? Бабушка, божий одуванчик, – обратился Тальвинский к Морозу. – Много за ней грешков, ежели на скамью подсудимых на карачках ползти готова, лишь бы побыстрей. Только неправильно это – пробавляться щурятами, когда кругом акулы резвятся. Согласен, крестник?

      – Безусловно. С тем и прибыл.

      – Тогда споемся. Запомни: главное для нас с тобой в этом деле не хищение на девятьсот рублей – чепуховая по нынешним временам цифра, и даже не таинственные излишки на двадцать тысяч. Это всё наживка… Ты ведь покойного Алексея Владимировича Котовцева должен помнить?

      – Еще бы! – Виталий встрепенулся.

      – Так вот, акула эта, которую Лавейкина дряблой грудью прикрывает, наверняка не кто иной, как директор Горпромторга Слободян. Когда-то мы на него еще с покойным Алексеем Владимировичем охотились. Теперь Котовцев мёртвый. Доказательства, что собирали, после его смерти, как корова языком. Убийца не найден. Но выгодна его смерть была троим, которые ныне на рынке заправляют. И – все трое в полном порядке. Один из них – Слободян. Понимаешь, к чему я? – Всё, что могу! – выдохнул Мороз. Тальвинский удовлетворённо кивнул. – На самом деле, шансов почти никаких, – нехотя признал он. – Но, говорят, новичкам в первый раз везет. Я сейчас с начальником райотдела еду в УВД на аттестацию. А тебе предстоит некий необычный визит. Так что слушай внимательно…

      6.

      Виталий Мороз зашёл за трёхэтажное здание Центрального городского универмага, ловко протиснулся между приставленной к забору лестницей и гниющим под открытым небом огромным рулоном бумаги, – в подвале, под универмагом, размещалась переплётная мастерская.

      За рулоном обнаружилась маленькая, ведущая во внутренний дворик калитка.

      – М-да. Здорово замаскировались обэхээсники, – пробормотал Виталий. – Ещё пару пулемётов у входа – и ни один расхититель не прорвётся.

      Пулемётов,