.

резолюции. Долго ломало руководство голову, как бы обуздать въедливого старика.

      Проблему с неожиданной элегантностью решил начальник отдела: полгода назад, на очередном отчётно-выборном собрании, к общему потрясению, предложил избрать Галушкина секретарём партбюро. И жизнь подтвердила, что истинная мудрость есть умение провидеть. Уже спустя месяц после избрания, отстаивая свежую установку райкома, Галушкин так ловко и кстати ввернул длиннющую цитату из последнего Пленума ЦК КПСС, что посрамил даже нового замполита Муслина.

      Далее произошло вовсе непредвиденное: через короткое время Галушкин обернулся внезапной головной болью для всего отдела.

      Неизвестно доподлинно, как именно инструктировали его в райкоме, но только в умудренном, битом жизнью мужике внезапно пробудили давно, казалось, потухший вулкан. Пятидесятитрехлетний ветеран воспылал лютой ненавистью к «субъектам хозяйственных преступлений». И для начала восстановил против себя родное село, поизымав все имевшиеся там самогонные аппараты. Так что односельчанам пришлось платить за то же самое в соседних деревнях.

      Не удовольствовавшись этим, Галушкин отправился в отдел БХСС и попросил дать ему на исполнение какое-нибудь заявление о посягательствах на социалистическую собственность на вверенном ему участке. И получил, чего желал, – заволокиченную, «палёную» анонимку о хищениях в кооперативе по изготовлению памятников, что организовал на территории района некто Воронков. Воронков этот, несмотря на телячий двадцатитрехлетний возраст, слыл городской знаменитостью. В 1986 году, сразу после армии, едва был принят закон «Об индивидуальной трудовой деятельности», он, как позже сформулировал Гулашкин, ступил на стезю стяжательства. Деятельность его оказалась сколь разнообразной, столь и удачливой. Казалось, он хватался за все, и все приносило ему успех. К 1989 году молодой парень владел сыроварней, пекарнями, двумя кооперативными кафе, пошивочным ателье и даже прикупил оборудование для изготовления силикатного кирпича. Последним хитом оказалось создание мастерской по изготовлению памятников – как раз на галушкинском участке. Воронков привлек к делу нескольких скульпторов, которые и наладили производство гранитных памятников с портретами. Так что скоро халтурщики из государственной ритуальной мастерской, специализирующиеся на мраморной крошке, лишились самых денежных заказов. Именно там, кстати, очевидно, и рождена была пресловутая анонимка. Суть анонимки сводилась к двум пунктам: во-первых, часть памятников оплачивается помимо кассы; во-вторых, для каменотесных работ используется без оформления труд бомжей.

      Энергия, с которой взялся за изучение материалов Галушкин, окружающих сначала веселила, потом начала пугать. В поисках «левых» гранитных плит Галушкин облазил шестнадцать кладбищ по области, опросил с пристрастием не менее двухсот владельцев «подозрительных» памятников, из которых лишь трое неохотно подтвердили, что передали сумму большую, чем указанная в квитанции, и еще трое показали, что памятники им изготовили за пределами