Стриптиз Жар-птицы. Дарья Донцова

участковый. – Верка говорит, что у Гарибальди была привычка вывешиваться из окна чуть ли не по пояс. Вроде Расторгуева один раз даже спросила у соседки: «Ты чего так вываливаешься?» А Дана объяснила: «Если голову схватывает, мне воздуха не хватает. Идти в сад сил нет, вот я и ползу к подоконнику».

      Я вспомнила сегодняшнее утро, Данку, практически выпавшую наружу, и согласилась:

      – Точно! Ей было очень плохо.

      – Следовательно, события разыгрывались так… – Деревенский мент потер лопатообразные ладони. – Гарибальди решила хватануть кислорода и выпала из окна. Несчастный случай, ничего криминального. Надеюсь, Дана выздоровеет.

      – Может, ее столкнули? – прошептала я.

      – Кто? – изумился Глеб.

      – Не знаю! Дану не любили местные жители.

      – Тут полсела друг с другом на ножах, – засмеялся милиционер. – Как набухаются, начинают повод для драки искать, ну и припоминают старые обиды. В прошлый понедельник Антон Маслов Кирюхе Стогову нос сломал. Знаете, по какой причине?

      Я помотала головой.

      – Антону мать сказала, что его прадед изменял жене с родней Кирюхи, с Галкой Андреевой. Болтают, Андреева еще та прошмандовка была и пьяница в придачу, местный батюшка даже в церковь бабу не пускал. Да только покойники они все давно, правду не узнать. Ну Антон и решил за честь семьи постоять! Накинулся спьяну на Кирюху с воплем: «Твоя прабабка Андреева б…!»

      – Достойное поведение, – мрачно отметила я.

      – Уроды, – отмахнулся Глеб.

      – Вот видите! – подскочила я. – А Дана тут многим насолила – денег в долг никому не давала. А еще…

      – Что? – оживился участковый.

      – Ничего, – ответила я.

      Не стоит пока говорить про Настю и письмо шантажиста. Дана непременно поправится, вернется в Евстигнеевку, ей сплетни ни к чему. А то еще начнут шептаться: «Гарибальди денег пожалела, вот училка в петлю и полезла».

      Позвякивая чашками, в гостиную с подносом в руке приковыляла Жозя.

      – Какао кончилось, – объявила она, – пустая банка стоит.

      Я вскочила, взяла у старушки ношу, поставила на сервировочный столик и спросила:

      – Жозя, к вам никто не заходил?

      – Когда? – деловито осведомилась старушка.

      – Утром или днем.

      – Нет, мы гостей не ждали, – отметила Жозя.

      – Но, может, они все же прошли? Тайком? – настаивала я. – Ты возилась в вольерной, там шумно, могла не услышать, как человек прошмыгнул в дом.

      Пожилая дама распахнула поблекшие глаза.

      – Вилка, с какой стати людям сюда лезть? У Даны мигрень, а я занята!

      – Вы не запираете входную дверь! Мне Дана вчера об этой вашей милой привычке рассказала, – не успокаивалась я.

      – Забываем, – со вздохом подтвердила Жозя. – Но здесь ведь спокойно! А после того, как Данка обнародовала информацию про камеры, к нам без спроса никто не совался… Ой, господи! Люди добрые! Это кто? А-а-а!

      С нестарческой прытью, очень споро Жозя бросилась к дивану и села за спинку.

      – Медведь! –