Верный муж (сборник). Мария Метлицкая

но каждый день. Я говорил с В.В. – ты его помнишь по Первой градской. Терапевт он приличный, и советы его игнорировать не стоит. Адельфан на ночь по полтаблетки. И корвалол – если начинается тревога. Всё! И успокойся! «Скорую» больше не вызывай – смешно! Побольше гуляй и поменьше смотри свой дурацкий телевизор.

      Ну, по поводу курева – разговор бесполезный, и я его не начинаю. И по поводу твоих тортиков и шоколадок тоже молчу – заметь.

      М.б., удастся приехать на майские. Постараюсь вырваться.

      Держи хвост пистолетом!

      Г.

      P.S. Перевод вышлю чуть позже, но чуть больше – это тебя утешит (будет премия) и купишь себе «те самые австрийские сапоги».

      Она отложила письмо. Вспомнилась фраза соседа по даче Матвеича – «Хорошие дела!».

      Хорошие дела, по-другому не скажешь.

      Теперь все вставало на свои места – ну, или почти все. По крайней мере, ясно, что Э. Минц – бывшая дама его сердца. Или, скорее всего, та самая первая жена, о которой Надя знала совсем немного: «Да, был женат в глубокой и наивной молодости, брак не сложился, детей не было, и, собственно, все. О чем говорить?»

      Это были его слова в тот день, когда он сделал Наде предложение руки.

      Надя ничего тогда не спросила – все понятно, достался он ей не юным мальцом, а зрелым мужчиной. Первый свой брак не скрыл – в чем его она могла заподозрить? Про бывшую жену никакой информации не было – вполне понятно, он не из болтливых, она не из любопытных. Хотя – что скрывать – она женщина, и это ей было, конечно, интересно. Но не настолько, чтобы пытать мужа или тем более Ленку-беленькую.

      Пытаясь все это осознать и переварить (вот поди так сразу и попробуй!), она поняла, что было здесь болезненнее всего.

      Не то, что обнаружилась ложь. Или правда? То, что он продолжал общаться с этой Минц. В конце концов, можно только уважать людей, сохранивших приличные отношения после развода. И не то, что он высылал той регулярно деньги, – семья от этого не страдала. И не то, что он не рассказал об этом жене, – тоже понятно: начнутся обиды, расспросы, попреки.

      А то, что он баловал ее! И был в курсе ее желаний – новые австрийские сапоги.

      Никогда! Никогда она, Надя, его жена и мать его единственного ребенка, не морочила ему голову подобной ерундой!

      Сапоги покупала – кстати, те самые австрийские, замшевые, мечта всех советских женщин, у нее тоже были. Денег на все хватало – не в этом дело.

      Впрочем, была она не из франтих и в желаниях своих оставалась довольно скромна. Но ей и в голову бы не пришло рассказывать ему какую-то чушь про устойчивый каблук, теплую подкладку и удобную молнию спереди.

      Она хорошо запомнила, как однажды, на заре их брака, задумав сшить пальто, в польском журнале нашла понравившийся фасон и показала мужу. Он сморщился, как от зубной боли, и внятно объяснил, что в этих делах полный профан – ни в ткани, ни в модели ничего ровным счетом не понимает. И убедительно просит ее с подобными вопросами к нему не обращаться – есть мама, подруги, соседки и прочее, прочее.

      Далее – его