Случайный трофей Ренцо. Екатерина Бакулина

ты сразу говори Гильему, а он передаст мне. Хорошо? И отдыхай.

      – Хорошо, – так же по-джийнарски сказала она.

      Гильем провел ее в дом через боковой вход, не вслед за Ренцо, а другим путем. Дом просто огромный, светлый, пол из лаорского мрамора, мягкие ковры, изящные вазы с цветами. Ничего излишнего, вычурного, хозяева не пытались произвести впечатление, у них и так было все, что только можно желать.

      Мэй отвели небольшую комнату, удивительно уютную. Так, словно она гостья здесь, а не пленница. Но нет… все равно охрана у дверей – один из солдат, приехавших с ними, остался за дверью.

      Ей принесли воды, умыться с дороги, принесли печенье, немного хлеба и сыра на ужин, молока… И домашнее илойское платье – переодеться. Молча, только осторожно улыбаясь. Здешние слуги, наверняка, думают, что она не знает языка.

      Мягкая удобная кровать. Мэй и забыла уже, как спать на кровати. Присела на краешек…

      Одна.

      Впервые за долгое время она осталась одна. И совсем никого рядом.

      Потом встала, обошла комнату по кругу, потрогала, посмотрела все, выглянула в окно – там сад апельсиновые деревья. Можно даже выскочить и убежать, не так уж высоко…

      Было одиноко.

      11. Хозяин дома

      – Ренцо!

      Она выпрыгнула в окно, в траву, так легко и грациозно, подошла. Босиком, но в новом платье. Золотоволосая утренняя нимфа.

      Ведь сбежит же еще. Надо, наверно, охрану поставить.

      Рассвет едва тронул небо, все спят. Только он сидит на скамейке у фонтана в саду, апельсины вокруг… Ушел от всех и сидит.

      – Ренцо… – тихо шепнула нимфа, осторожно присела рядом на край скамейки.

      Он невольно улыбнулся.

      – Ты чего не спишь, Мэй?

      – Не спится. Я плохо сплю на новом месте. А ты?

      – И мне не спится, – сказал он.

      – У тебя красивый дом… и дочка… тоже очень хорошая.

      Ренцо усмехнулся невесело, но, как-то удивительно – стало легче.

      – Этот дом построил мой отец, – сказал он. – Ему, в свое время, удалось подняться от мелкого провинциального землевладельца до народного трибуна, сколотившего свою коалицию в Сенате. Он удачно купил долю в железных рудниках, удачно вложил в торговлю… у него всегда была эта деловая жилка, как и у Лино. У меня нет, я так никогда не смогу. Потом дом перешел моему старшему брату, а после смерти Лино, десять лет назад, – мне. Но я здесь почти не бываю, меня вечно носит черт знает где…

      – Почему? Разве ты не хотел остаться?

      Вздохнул.

      Все это слишком сложно, чтобы объяснить.

      Пока Лино был жив, Ренцо считал, что военная карьера – единственно возможная для него. Война – это то, что он умел. От отца ему досталась квартира в инсуле с небольшим садом на Эсквилинском холме и плантации винограда под Алерой, где он поставил управляющего и успокоился на этом. Тихая Алера нравилась ему, и временами Ренцо приезжал туда пожить на пару месяцев, когда не было других дел. В коммерческие вопросы он предпочитал не лезть. А вот на войне сначала все удавалось… потом, правда, выяснилось, что с таким характером выше трибуна не подняться,