Христианская гармония духа. Н. Н. Неплюев

которых неразумность отрицания прав любви была далеко не столь очевидной. Считая нужным тут же пояснить для тех, которые обвинят меня в нелогичности за то, что, говоря о царстве разума, я очень многое буду признавать в нем неразумным, как и здесь называю неразумным отрицание во имя разума прав ощущений, считаю нужным пояснить, что в царстве разума ничто разумно и быть не может, не только на той низшей степени дисгармонии злого, аскетического разума, отрицающего права любви и ощущений, о которой здесь идет речь, но даже и на высшей степени гармонии, возможной при царстве разума, когда любовь возведена им в степень почетного слуги и права ощущений признаны при условии уважения высших прав любви (разум + любовь + ощущения). Согласно единой, абсолютной, вечной истине правды Божьей, в христианской гармонии духа место первое принадлежит любви, ей надлежит царствовать. Пока разум добровольно и сознательно не уступит любви место первое, не станет на принадлежащее ему место второе, вся деятельность его ошибочна, и это прекрасно понято и выражено еще апостолом Павлом, говорившим о людях всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины[363]; знание надмевает, а любовь назидает[364]. Пока разум находится в положении самозванца, удерживающего при себе в положении слуги своего законного господина любовь, он не делает самого разумного, что он прежде всего сделать должен, без чего не могут быть разумными и дальнейшие его шаги: не додумался до истинного значения любви в экономии жизни мира и не уступил ей добровольно и сознательно подобающее ей место.

      Бога или отрицают на квазинаучных основаниях, или подменяют туманною фикцией, или создают понятие о Нем по образу в подобию своему, считая Его неумолимым разумом, с холодным равнодушием взирающим на всех и вся, интересуясь только отвлеченными соображениями о деятельности установленных им законов и изобретенной им, построенной и пущенной в ход сложной машины мирового организма. Так как Христа не так удобно перекраивать по своей мерке и царственное значение любви слишком ярко выступает из примера жизни Его и ключом бьет из каждого слова в учении Его, чтобы возможно было игнорировать истинное значение любви, относясь к учению и примеру жизни Его хоть сколько-нибудь разумно, то и находят необходимым во имя разума отрицать божество Его, низвести до степени нормального явления, симпатичного, хотя и наивного философа и выбрать из христианства то, что находят наиболее пригодным для домашнего обихода, в жизни частной, семейной, общественной, государственной и международной. Во всяком случае, отношения к Богу носят менее позорный, менее кощунственный, менее грубо утилитарный характер, чем прежде. Бога стараются понять по мере сил, Христа изучают, из Его учения и примера жизни Его стараются извлечь все, что может послужить на пользу человечеству, сообразно тому, как понимают эту пользу, но не доходят более до наивной дерзости представлений о Боге как о грубом существе: жестоком, корыстном, взбалмошном и чванливом, по образу и подобию рабов

363

2 Тим. 3, 7.

364

1 Кор. 8, 1.