Книга Тьмы (сборник). Андрей Дашков

Яковлевич? Доброе утро!

      – Кто? Кто это?

      – Качка!

      – Какая качка?!

      – Девичья у вас память, Валерий Яковлевич! Качка, Матвей Андреевич!

      – Подполковник? Вы?!

      – Уже полковник. Вашими молитвами. Ну что, вспомнили?

      Матвей Андреевич говорит без умолку. Беспокоится хрипами в моем голосе. Рекомендует горячее молоко пополам с «Боржоми». Еще добавить масло какао, и всю ангину… Поддакиваю, смеюсь, киваю. Поздравляю с новой «звездочкой». Разумеется, я помню его. Разумеется…

      А еще я помню лучший катарсис своей жизни.

      Метель за окном. Пух тополей. И я, счастливый, боясь лишний раз вздохнуть, смотрю из зала – пятый ряд, третье место! – как Не-Я, Тот-Кто-На-Сцене, звонит нотариусу. В ожидании последнего забавляет Кожемяку-младшего анекдотами и походными байками. Открывает дверь. Внимательно следит, как «северное сияние», приехав за полчаса, оформляет дарственную. Вот Не-Я платит свою половину пошлины. Берет у Кожемяки-младшего деньги. Спектакль стремительно близился к финалу. И когда дверь захлопнулась за ними, за неприятным больным парнем и нотариусом, а на сцене в полной тишине остался Не-Я, когда тень от Не-Меня съежилась, скорчилась, втянулась в шар, образованный скругленными кулисами и падугами, когда Тот-Кто-На-Сцене кинулся к телефону – звонить подполковнику Качке! – и после минутного разговора, положив трубку, вытер пот со лба…

      Зал встал.

      Овация.

      Я боялся, сердце лопнет от восторга.

      – …а вам спасибо, Валерий Яковлевич! Это ведь вы предупредили: приглядитесь к молодцу. Я, грешным делом, решил, что вы просто засуетились. Но сказал кому надо. Вы, дорогой мой, как в воду глядели!

      Горло начинает очень болеть. Очень.

      – Убил? Он действительно убил кого-нибудь?!

      Качка смеется:

      – Ну почему сразу убил? Нет, Валерий Яковлевич, никого ваш пассия не убивал. Просто крупная афера, левые кредиты, то да се… Три дня назад закончился суд. Семь лет с конфискацией.

      – Семь лет? Он же несовершеннолетний!

      – Был несовершеннолетним. Детки растут, знаете ли.

      Ну да, конечно. С августа прошлого года…

      – С меня коньяк, Валерий Яковлевич. Вы выздоравливайте…

      Мы прощаемся. И я успеваю, успеваю, успеваю крикнуть, терзая больное горло, ворваться прежде, чем Качка повесит трубку:

      – Погодите! Вы сказали «с конфискацией»? Это как?

      – Вы странный человек, Валерий Яковлевич. Как обычно. Имущество отчуждается в пользу государства.

      – Все? Все имущество? А… шарик? Вы помните: тот шарик?!

      – Который вы ему подарили? – успокоившись было, Качка вновь начинает хохотать. – Да, и шарик. В пользу государства. А что, надумали выкупить? Могу посодействовать…

      Долго стою у телефона. Гудки в трубке. Метель за окном. Отчуждается. В пользу. Государства.

      Мне кажется, скоро в зале будет аншлаг.

      Завтра?

      Через год? два? пять?!

      Хлопает входная дверь.

      – Тебе эпистола! – кричит Наташка, отряхивая снег