Книга Тьмы (сборник). Андрей Дашков

любят вслух говорить о процессе. В сущности, безобидная страстишка: дать выход волнению, выплеснуть на постороннего. Слегка напоминает вагонные разговоры по душам. Но – лучше без меня.

      Тополиный пух между нами закручивается метелью.

      Вспыхивает.

      – Ну зачем вы бросили спичку, молодой человек? А если бы нас обожгло?

      «Молодой человек» на скамеечке ухмыляется. Впереди у парня не хватает зубов, и губы шершавые, обметанные лихорадкой, отчего улыбка выглядит особенно мерзкой. Явно слушал наш разговор. Явно не в восторге. Сейчас брякнет что-нибудь.

      Совершенно забыл, что минутой раньше сам мечтал избавиться от докучливого собеседника.

      – Извините, Абрам Григорьевич… Я опаздываю.

      – Да-да, Валерочка! Всех благ! Привет родственникам!

      – Обязательно…

      Когда я погружаюсь в темное нутро подъезда – Иона, проглоченный пятиэтажным китом, – молодой человек заходит следом. Курит, глядя, как я медленно поднимаюсь по лестнице. Спина напрягается под его взглядом. Есть первые встречные, неприязнь к которым бежит впереди них.

      Пролет.

      Другой.

      – Валерий Смоляков – это вы?

      Вопрос догоняет меня у дверей квартиры. Роняю ключи. Сердясь на собственную пугливость, сажусь на корточки. Начинаю выковыривать ключи из щели между ступенями.

      – …это вы?!

      Что за дурацкая манера – разговаривать, стоя внизу?!

      – Это я. А вы к Денису?

      Не припомню я у Дениски таких приятелей. Хлюпики здесь не в чести. Денис дразнит их «чаморошными». Хотя я иногда предпочел бы в товарищи сыну парочку менее здоровых, но более читающих ребят.

      – Нет. Я к вам.

      – Ко мне?

      Наш разговор гулко бродит по подъезду. Начинает мяукать Баська, кошка соседки с четвертого этажа. Насмешливо чернеет «граффити» на стене: «Хэви-метал-лох». Уж не знаю, в чей адрес.

      – Да, к вам. Моя фамилия – Кожемяка.

      – Очень прия…

      Насмешка застряет в глотке.

      – Мне можно подняться?

      – Поднимайтесь.

      Первым является дым дешевой «Ватры». Как можно курить эту гадость?! Сам парень запаздывает на полминуты. Он идет, странно подергиваясь. Дрожь мелкая, но отчетливая. Смотреть на парня неприятно. Он знает это и, подняв голову, одаривает меня очередной ухмылкой.

      Злой, вызывающей.

      – Заходите. Как вы узнали, где я живу?

      – Н-не-нн-неее…

      Он вдруг начинает сильно заикаться. Булькает, широко раскрывая рот. Мелькает синий корень языка.

      – Н-нее… Неважно. Ваш сын сказал, что вы скоро будете. Он, кстати, ушел полчаса назад. С какой-то шалавой.

      Пропускаю «шалаву» мимо ушей. Настя – очень приличная девочка. И вообще это Денискино дело.

      – Разувайтесь. Вот тапочки.

      Кожемяка проходит в квартиру, оставшись в кроссовках. Заношенных, грязных. Ладно, смолчим. Очень не хочется признаваться себе: я испуган. Я ничего не понимаю. Значит, у Скомороха был сын? Собственно, что здесь странного?

      – Небогато живете,