Бульдог. В начале пути. Константин Калбазов

же начали противиться желанию взглянуть на императора. Мол, вьюноша с того света вынулся, а его опять хотят в могилу свести.

      Вот только при виде больного, со страдальчески горькой ухмылкой, но живого императора Долгоруковы опешили ничуть не меньше остальных. Окинул он их тогда внимательным взглядом, а потом глянул на Ивана. Тот все понял и, уже не церемонясь, при поддержке гвардейцев попросту выставил всех вон, не считаясь ни с возрастом, ни с положением, ни с родством. Лихо так выставил, в одночасье.

      Ваня, Ваня, что же ты за человек такой? Разузнал Петр о тестаменте. Все доподлинно выяснил. Да тут и трудов особых не было. Просто поинтересовался у Василия, которого теперь, как талисман, как крест нательный, собирался при себе держать неотступно. Вляпался-таки друг и фаворит. Подпись Петра на документе подделал, да еще и выкрикнуть успел, мол, вот завещание императора, прочащее на российский престол невесту государеву Катерину, сестру самого Ивана, выходит. А теперь любой приказ с полуслова, с полувзгляда выполнить готов.

      Оно вроде и понятно все. Тем более документ Василий сумел раздобыть и передать государю. Да только рубить сплеча Петр не спешил. Тут нужно все обмозговать, остыть, выздороветь, чтобы голова светлая, а не в дурмане, и только потом решать, как быть. Жизнь, она по-разному может диктовать.

      Вот взять хотя бы Меншикова Александра Даниловича. Ведь на что человек преданный деду был, а и то умыслил извести дитя императора от полюбовницы, дочери молдавского господаря. О безопасности своей беспокоился. Заговор учинил. Узнал бы дед, и не сносить шельме головы. Но против самого государя даже в мыслях никогда не держал. Живот был готов в любой момент положить.

      Вот и Ванька, может, все больше из опасений. Хотя плаха по нему плачет. Это же додуматься надо – воспользоваться тем, что почерки их схожи, и подпись императора подделать. И за куда меньшее головы лишались. Было дело, забавы ради Петр и сам поощрял такие проказы. Несколько указов так и прошли за подписью Долгорукова, а не Петра. Теперь-то он понимает, что забава дурная была, но сделанного не воротишь.

      Ванька, паршивец, заигрался. А ну как все же руку правую отрубит? Нет, второпях решать не стоит. Без верных людей не удержаться, а у него таких и нету. Деду оно куда как проще было, с его потешными. Почитай все сподвижники вышли из преображенцев да из семеновцев. А у него такого задела нет. Даже товарищей по детским играм не имеет.

      А может, оставить все как есть? Пусть идет как идет. Женится на Катьке, как и обещал. Ну возьмут Долгоруковы силу. Зато ему покойно будет. Прислушался к себе и понял, что от одной только мысли о том яриться начинает, да так, что чаще задышал. Нет, не смирится он с тем, чтобы им вертели как хотят. Он император! Он! И другому не быть!

      Дверь отворилась, и в спальню вошел Василий с подносом. Медикус сказывал, что больному надлежит хорошо питаться, чтобы иметь силы для борьбы с недугом. Да только аппетита у него все эти дни не было. Понимал, что надо, потому и через силу запихивал в себя. Но тут