Бульдог. В начале пути. Константин Калбазов

Когда до него оставалось совсем немного, когда казалось, что вот-вот по нему пройдутся подкованные копыта, среди звона и тяжелого дыхания лошадей разнесся задорный молодой голос:

      – Тпр-ру, залетные!

      В лицо ударил вздыбленный снег, обдав прохладой, вслед за ним горячее дыхание лошади, резкий запах конского пота. Странно. А своего дыхания он не ощущал, как не ощущал до этого и никаких запахов. До появления этой странной тройки тут вообще все было каким-то стерильным и неестественным.

      Стоп. А ведь верно. Он не чувствовал ничего. А тут и холодный снег, и жаркое дыхание, и запахи. Что бы все это значило? Что это? Никак руки и лицо начало покалывать от мороза? Это что же получается? Все здесь было нереальным до появления вот этого мальчишки. Все. Даже он. Но стоило ему появиться – и все изменилось. Вроде что-то прояснилось. И в то же время вопросов стало еще больше.

      А интересно так разодет паренек. Если взять во внимание, что он сам сейчас в костюме, в котором был во время покушения, то что с этим мальцом? Какой-нибудь реконструктор в стиле восемнадцатого века, попавший в беду во время очередного фестиваля. Не факт, конечно, но как вариант… Почему бы и нет. Вот только все одно выходит, что мальчишка куда более реальный персонаж, чем он.

      – Ты кто таков? – Голос чистый, звонкий, полный молодости, задора и огня.

      – Буров, Сергей Иванович. А вы кто, молодой человек?

      – Я тебе не молодой человек, а император Всероссийский Петр.

      – Что-то вы не больно похожи на Петра Алексеевича. Ну не могли же художники настолько наврать, – с сомнением произнес Буров.

      – Как это не похож? – вдруг растерялся мальчишка. – Петр Алексеевич и есть.

      – Да видел я Петра Великого на картинах, там у него лицо совсем другое, опять же волосы у него темные, а ты русоволосый.

      – Ну так то дед мой. А моих портретов разве не видел?

      Ого! Что это? Зависть с обидой в одном флаконе?

      – Погоди. Так ты Петр Второй?

      – Ну да, – расправляя плечи, с гордым видом заявил парнишка.

      Чудны дела Твои, Господи. Это что же получается, паренек настолько сросся со своим образом, что сам во все поверил? А с другой стороны, отчего-то не было сомнений, что все именно так и есть.

      – Что ты тут делаешь? – спросил подросток, и сразу стало понятно: он привык к повиновению и к тому, что на его вопросы непременно отвечают.

      – Признаться, и сам не знаю, – развел руками Сергей Иванович.

      – А чего дорогу заступил?

      – Дорогу? – Буров растерянно огляделся.

      Да нет. Ничего не изменилось, как была снежная целина гладкая и девственная, так и есть. Ну прямо как в том анекдоте получается – это когда сидит один на рельсах, подходит к нему другой и говорит: «Подвинься».

      – Да тут вроде и нет никакой дороги.

      – Может, и нет, – буркнул малец, – но мне прямо надо, а ты дорогу заступил.

      – А куда ты едешь?

      – Ты как разговариваешь с императором?!

      – А